Происхождение викингов
— Давайте для начала поясним, кто такие викинги? Кто эти люди? Где они жили? На каком языке говорили?
— Под викингами прежде всего понимают скандинавов. И приходится сразу же уточнять, кто такие скандинавы в эпоху раннего Средневековья. Все мы знаем Скандинавию как Данию, Норвегию, Швецию, Исландию. В обсуждаемую эпоху вполне правомерно и оправданно говорить о скандинавах собирательно, не уточняя, откуда конкретно было то или иное племя.
Что касается языка, то если вы бывали в Скандинавии, то наверняка обращали внимание, что норвежец и швед понимают друг друга совершенно свободно. А в ту эпоху различия между скандинавскими языками были вообще минимальны. Все эти языки выросли из общескандинавского древнесеверного языка, поэтому такой собирательный взгляд на Скандинавию в ту эпоху еще правильный.
Викинги — это простые бонды, землевладельцы. Бонд — свободнорожденный крестьянин, которому досталось от отца земельное наследство, а его отцу досталось от его отца и так далее. То есть это свободный член социума, у которого есть семья, и в определенный сезон он садится со своими товарищами на корабль и плывет грабить то, что плохо лежит. Учитывая, что викинги замечательно освоили мореходство, грабили они довольно успешно. То есть это люди, которые занимались прямым обогащением себя и своих родичей.
Эпоха викингов начинается с набегов на Англию. Сначала все предпочитают договориться. Проиграв первое сражение, местные правители пытаются наладить что-то вроде выплаты дани, благодаря чему появляется Нормандия — целый регион Англии, где действует скандинавское право, живут скандинавы, которые говорят по-древнескандинавски. Также викинги попадают в ту часть света, которую они называли восточной половиной мира. Начинается она с Руси и Византии, но ими не заканчивается. Палестина и Северная Африка — это тоже восточная половина мира. Если правильно прочитана одна надпись, выполненная младшими рунами, тогда можно говорить и о том, что викинги добирались до Хорезма.
— А викинг и варяг — это одно и то же?
— Нет. Эта путаница часто возникает по стилистическим причинам, людям хочется подбирать синонимы, чтобы не твердить все время «викинг, викинг, викинг». Варяг — это тоже человек, ушедший в поход, но варяги гораздо более институализированы. Прежде всего, варяги — это личная гвардия византийского императора. Они целенаправленно едут в Константинополь на огромные зарплаты и очень ценятся при дворе. Вокруг императора формируется нечто вроде небольшого войска, которое он посылает воевать, когда возникает необходимость. Например, Харальд Суровый, один из будущих норвежских конунгов, так оказался в Северной Африке где-то в районе Туниса. То есть, в отличие от разграбления английских или французских монастырей на побережье, это довольно институализированные отношения, которые строились на договорной основе и за которые варяги получали плату. Одна из этимологий слова «варяг», видимо, связывается со словом «вар» — обет, клятва. Не до конца ясно, правильна ли эта этимология, но она в чем-то убедительна.
Варяги и Древняя Русь
— В каких отношениях были варяги и славянские племена, населявшие Русь? Это были общества разного уровня развития?
— Нет, и это интересно, потому что помимо того, что связывает Скандинавию и Русь в эту эпоху, есть типологическая общность. Они очень похожи друг на друга: например, почти одновременно принимают христианство. У них многие вещи развиваются сходным образом. В такой ситуации всегда интересно заниматься различиями. Например, скандинавы пришли на Русь и стали на ее территории первыми правителями. Казалось бы, у нас должны совпадать принципы престолонаследия, принципы передачи власти, однако это не так. На Руси довольно рано появляется идея коллективного владения княжескими землями, когда они принадлежат не одному человеку, а целому роду. У скандинавов эта идея присутствует, но с ранних времен закрепилось правило передачи земли по вертикали — от отца к сыну. Я бы не хотел выступать в роли оголтелого норманиста и говорить о том, что все от скандинавов. Действительно, эти общества были исключительно похожи до определенной поры и в путях исторического развития, и в общем устройстве повседневного мира. Но скоро Русь и Скандинавия начинают идти не по пути сближения, а по пути расхождения.
— Как часто встречается миф о призвании кого-то на правление в источниках по темным векам?
— Одну из первых книг, посвященных исследованию этой темы, написал русский исследователь Карл Тиандер. Он занимался поиском близких сюжетов о приглашении правителей со стороны. Было найдено много типологически похожих сюжетов, связанных с Англией и Ирландией. Однако эти сюжеты неидентичны, мы имеем дело с какими-то структурными схемами, но они в своем наполнении сильно различаются. Поэтому рассказ о призвании Рюрика и братьев не теряет своей оригинальности, на мой взгляд.
Спор о Рюрике строится на выяснении того, легендарный он или нет, фантом или заезжий скандинав, который оказался в нужное время в нужном месте. Я скорее придерживаюсь того, что он существовал на самом деле. Другое дело, что нам ничего о нем не известно. Раз скандинавы пришли на Русь, то мы должны были бы ожидать развернутой генеалогии. Если вы откроете любой скандинавский источник, прежде всего родовые саги, то вы обнаружите, что для того, чтобы человек начал жить на страницах саги, о нем надо сообщить все до десятого колена. Ничего подобного о Рюрике мы не знаем. У него не было матери, отца, а были только братья. Никакой генеалогии, даже примитивной, которая была бы необходима для скандинавского источника, здесь нет. Это вещь, говорящая о том, что рассказ летописца о Рюрике уже составлялся вне какого-то взаимодействия со скандинавским миром.
Ономастика и история
— Вы также занимаетесь изучением имен — ономастикой. Для чего нужна эта дисциплина и что она может дать исторической науке?
— Ономастика как таковая, будучи лингвистической дисциплиной, в чем-то, на мой взгляд, ущербная наука. В ней много каталогизаторства — составления списков — без какой-либо интерпретации. То есть это наука, столетия занимающаяся сбором материала. Но вместе с тем ономастика — одна из самых интересных наук. Для исторических источников знание имен и понимание, как они функционируют и существуют, — один из ключей, который позволяет исследовать историческую реальность.
Хочу обратить ваше внимание на то, что имена, в отличие от многих других вещей, — это чуть ли не самое достоверное, что знает летописец о том или ином человеке. Он не может назвать Рюрика Харальдом, а князя Мстислава — Владимиром. Это минимальный квант исторически достоверной информации. Но сам по себе этот квант мало чего дает, пока ты не начинаешь понимать, как имена существуют в этом пространстве. Древнерусские принципы престолонаследия — наследования княжеского стола — невозможны без понимания того, как работают имена в огромной семье Рюриковичей.
Мы привыкли к потребности в оригинальности и в том, что имя призвано отличить одного человека от другого. Для людей того времени имя — это способ уравнять одного человека с другим. Гораздо важнее тождество внука и деда, чем попытка разграничить их имена. Идея заключается в циркуляции мира предков, не выходя за его пределы, и, конечно, это связано с некоторой идеей бессмертия и реинкарнации.
Гораздо важнее и интереснее понять, почему вдруг все-таки появляются новые имена. Например, у скандинавских правителей на Руси вдруг появляется славянское имя Святослав, у единственного наследника. Безусловно, летописец не говорит, что они его назвали Святославом, потому что они поняли, что теперь они будут править Русью, со Скандинавией порывают навсегда, поэтому нужно, чтобы у наследника было славянское имя. Но все-таки за строками мы это вычитать как-то можем. Или в норвежской династии, где сплошные Олафы и Харальды, вдруг появляется имя Магнус, которого до сих пор ни у кого не было. Важно обратить внимание, кто получает это имя. Его получает единственный наследник славного и знаменитого конунга. Но, на беду, этот единственный наследник — бастард. С одной стороны, он сын своего отца, а с другой — он не вполне принадлежит к этой семье.
— В одной из своих лекций вы говорили, что есть родовые имена, а есть христианские имена. В чем между ними принципиальное различие и как христианские имена вытеснили родовые?
— Христианские имена есть в церковном календаре, каждый день года связан с памятью нескольких святых. Предположим, сегодня поминается святой Онуфрий, а завтра — святой Полиевкт. Когда христианство приходит на Русь, священники жестко настаивают на том, чтобы у всех христиан было христианское имя. То есть тебя нельзя крестить с именем Неупокой, Неждан или Шишка, а ты должен быть крещен именем из церковного календаря.
Благодаря тому, что церковь приносит с собой целый комплекс имен, возникает ситуация двуименности, о которой я так люблю говорить. Вместо того чтобы отказаться от прежних имен, люди начинают получать по два имени. У человека средневековой Руси антропонимическое досье не исчерпывается даже двумя именами. У некоторых бывает и три имени, и четыре. Но очень важно понимать, что родовые имена исходно никак с христианской традицией не связаны.
Христианский именослов со временем вытесняет дохристианский, но происходит это вовсе не из-за борьбы с язычеством или из-за борьбы с предрассудками, а довольно органично и естественно. Это можно проследить на княжеской династии. Скажем, Ярослав Мудрый был в крещении Георгий. У него появляется правнук, сын Владимира Мономаха, которого называют Георгий. И у этого второго Георгия, будущего Юрия Долгорукого, никакого второго имени нет. Он получил имя деда, и все требования и предпочтения родовой традиции были соблюдены. Это имя христианского святого Георгия Победоносца, которого он почитает, потому что это его личный княжеский патрон. Христианское имя начинает вбирать в себя те функции, которые выполняют дохристианские имена. В какой-то момент дохристианские имена в княжеской династии пропадают за ненадобностью.
— Мы до этого времени говорили про мужчин, но практически не затрагивали тему женщин. Вспомним «Плач Ярославны» — как звали Ярославну? Женщин на Руси часто связывают именно с именем мужа, а не с их собственным?
— Это интересный вопрос. Конечно, Ярославна — это имя ее отца. Как ее звали, мы не знаем, но, по некоторым реконструкциям, Ефросинья. Действительно, женщину можно было обозначить с помощью имени отца либо, когда она выходит замуж, с помощью имени мужа. Это похоже на процесс перемены фамилии в современном мире, когда женщина живет под одной фамилией, а выходя замуж, меняет ее. В данном случае меняется не главное имя, а дополнительное. Но в этом смысле летописи поразительно равнодушны к женским именам. Часто о какой-нибудь княгине летописи просто говорят Ярославлия или Мстиславлия.
— А Рогнеда?
— Рогнеда как раз названа по имени, вначале она Рогнеда Рогволодовна. И обратите внимание на перекличку ее имени и отчества: один элемент из двухосновного имени переходит в другой. Это один из древних принципов наречения. Например, Всеволод Владимирович — основа «волод» кочует между отцом и сыном. Рогнеда Рогволодовна, выйдя замуж за Владимира, должна была стать Владимирией. Однако ее так не называют, но вполне могут. То есть она уже обозначается по принадлежности к дому мужа.
Это расшифровка интервью из Рубки ПостНауки, а послушать его полностью можно здесь.
