По образованию я биофизик, закончил кафедру биофизики МГУ. В 1990-х годах меня пригласили в Америку работать по контракту в Университет Висконсина в Мадисоне в группу по эмбриологии, которая занималась клонированием млекопитающих. Мы клонировали коров, свиней, козлов. Меня пригласили как специалиста-биофизика по электропорации.
О клонировании и электропорации
Электропорация — это явление временного образования электропор, или попросту временных дырок в мембранах клеток, которые могут потом закрываться. Электропорация широко используется при клонировании, для слияния клетки друг с другом — это называется electrofusion, а также для активации яйцеклетки с новыми хромосомами для клонирования, чтобы она стала развиваться в эмбрион дальше.
Это чисто физическое явление, и многие биологи не могут с ним разобраться. Работая в этой эмбриологической лаборатории, я освоил азы всей эмбриологии. У нас было очень много клеточного материала — в день до нескольких тысяч яйцеклеток коров. Было прекрасное оборудование. Это была очень хорошая школа для меня.
Также при Университете Висконсина была ЭКО-лаборатория — лаборатория экстракорпорального оплодотворения, где я также каждый день находился. Когда контракт закончился, я вернулся в Россию и хотел продолжить работу в эмбриологической лаборатории. К сожалению, на тот момент я не нашел в Москве ни одной эмбриологической лаборатории, которая работала бы с яйцеклетками, с эмбрионами животных.
О клиниках ЭКО и способах их продвижения
В конце 1990-х в России была большая проблема с ЭКО. В клиниках не было четко написанных протоколов, методик. Эффективность была очень низкой. Сейчас, конечно, все поменялось. Уже выпущены новые стандарты, эффективность на мировом уровне и даже выше, чем в Европе.
Имея на руках все написанные американские методики, протоколы, мне было бы грех не открыть клинику ЭКО в Москве, что я и сделал. Я открыл свою клинику и сделал упор именно на научное развитие.
Я продвигал клинику за счет новых научных разработок, новых научных методик. Мы разрабатывали какой-то новый метод, внедряли его, и я приглашал корреспондентов, которые писали статьи, рассказывающие об этой новой методике. И таким образом мы получали известность и привлекали новых пациентов, которые искали именно клиники с передовыми методиками.
Мы были последней инстанцией для пациентов, которые уже сделали по 15 безуспешных попыток ЭКО. И нам удалось целому ряду из них помочь.
О внедрении изобретений и новых методах лечения бесплодия
Внедрить что-то новое гораздо сложнее, чем это изобрести. Сперва выдвигается идея. У нас есть план развития технологии на несколько лет вперед. Мы следим за публикациями, выделяем ключевые направления, которые могут произвести революцию в области ЭКО или же существенно повысить вероятность наступления беременности и сократить число выкидышей.
Чтобы идею внедрить, во-первых, нам нужно ее испытать. Прежде всего мы испытываем новые идеи на сперме человека. В фармакологии, например, любой новый препарат или прибор испытывают сначала на клетках животных, а уже более валидный результат — на человеческих.
Наша клиника сейчас практически на первом месте в России по количеству циклов ЭКО, мы делаем более 3000 стимуляций в год. А если учесть еще все криопереносы и инсеминацию, то выходит более 6000 циклов ВРТ в год.
О вызовах генетики и секвенировании ДНК
Прежде всего, конечно, вызов нам делает генетика. Наша конечная цель — делать всем пациентам полную дешифровку генома, проводить секвенирование генома эмбрионов для определения генетических дефектов, чтобы можно было подобрать идеальный эмбрион для подсадки в матку. Это называется «предимплантационная генетическая диагностика».
Если родители были носителями какого-нибудь генетического дефекта, то мы можем отобрать эмбрионы, которым не передался этот дефектный ген, и подсадить генетически здорового эмбриона.
Во-первых, это важно с точки зрения повышения вероятности наступления беременности. Если мы тотально все эмбрионы проверяем на генетические дефекты, то у нас вероятность наступления беременности возрастает с 50% до 75%. Это очень высокий процент. При естественном оплодотворении это около 70%.
С другой стороны, мы фактически улучшаем качество потомства. Дети рождаются генетически здоровыми, что сразу снижает нагрузку на медицину. То есть не будет синдромов Дауна и других генетических заболеваний.
Сейчас уже у четверти всех наших пациентов проводится секвенирование ДНК. Пока мы привлекаем американские компании, занимающие лидирующие позиции в этой области.
О конкуренции и трудностях роста
Сфера ЭКО сейчас стала, по крайней мере в Москве, очень конкурентной. Здесь уже более 50 клиник. Такая плотность клиник ЭКО мало где в мире есть. Но в регионах, наоборот, ощущается недостаток, есть еще областные центры, где нет ни одной клиники.
Конечно, у нас в стране очень хорошая программа по созданию государственной сети перинатальных центров, в составе которых есть отделение ЭКО. Но, к сожалению, в регионах нет специалистов. Деньги затрачиваются за открытие клиник, покупается очень дорогое, очень сложное оборудование, но работать на нем некому. Мы стараемся участвовать в этом процессе и обучаем новых специалистов, зачастую бесплатно, чтобы установить сотрудничество с новыми регионами.
Наша клиника постоянно растет, не было ни одного года с отрицательным развитием. Но нам не хватает площадей. Мы сильно нуждаемся в государственной поддержке, потому что фактически вкладываем наши частные ресурсы, деньги в развитие медицины в стране, в решение тех социальных медицинских проблем, которые должно решать наше государство. И бывает обидно, когда чиновники вставляют палки в колеса.
Демографический кризис в России в начале 2000-х годов был национальной угрозой. И мы подсчитали, что если в нашей стране открыть 500 таких клиник, как наша, то прирост населения за счет родов после ЭКО полностью бы компенсировал убыль населения на тот момент. И стоимость открытия этих 500 клиник гораздо ниже стоимости материнского капитала.
Фото: Евгений Вербовой / ПостНаука
