Премии для ученых — вещь совершенно необходимая. Они были всегда, даже в давние времена: средневековые ученые были приближены к верховным властителям, и это было их «премией». Верховная власть поддерживала науку. Вопрос: для чего? Разумеется, для своих целей: для развлечения, для управления публикой. Но наука не умеет зарабатывать, она может только предоставлять свои результаты и ждать от общества, от заинтересованных лиц, от меценатов какой-то помощи, вознаграждения. Иногда это бывает в виде зарплаты, но мы знаем, какова зарплата ученых в любой стране, а тем более в нашей.
Надежда на то, что зарплата может оправдать жизнь ученого, дать ему возможность проводить исследования, не отвлекаясь на заработок средств к существованию, бессмысленна. И премия, во-первых, стимулирует науку, во-вторых, показывает обществу, что наука нужна, что она приносит благо. Премия независимо от ее масштаба — это орден на груди ученого. Сам факт получения премии — это замечательная пиар-акция для науки. Я считаю, что чем больше премий, тем лучше. Хотя, конечно, слишком много их не бывает. Наука — это отрасль хозяйства. Ученых сотни тысяч, а премий — единицы. И чем их больше, тем более высок статус науки.
Ученые — люди, и, конечно, когда выделяют одного из них, к этому факту может быть разное отношение. Может быть элемент зависти и восхищения. Но в любом случае каждый ученый, чья работа не была отмечена премией, все равно относится к этому с долей положительных эмоций, потому что видит: наука востребована, науку любят и поощряют.
В нынешней России ученый человек задвинут на обочину. Лично мне на это наплевать — по инерции я делаю то, что умею и считаю нужным. Но я уже человек прошлого, а вот про будущее душа все равно болит. Хорошие книги по инерции еще пишутся, проблема в том, что их уже некому читать. Блестящие исследования российскими исследователями еще делаются, но их все больше делают люди, которые от отчаяния уехали искать лучшей доли за границу. Науке все равно, где делаются открытия, но интеллектуальный дисбаланс между частями света превращает Россию в лигу «Б», которая поставляет интеллект в лигу «А». Мне это обидно, хотя, наверное, мировому разуму до этого нет дела. Беда в том, что всякий дисбаланс создает напряжение, которое рано или поздно разрывает металл и сложившийся жизненный порядок. Уже наступает время, когда интеллектуальному миру становится не о чем разговаривать с нами. Единственный выход — где-нибудь набедокурить, чтобы обратить на себя внимание.
Люди, которые ныне принимают решения в России, не веруют ни в Бога, ни в разум. Благополучие их страны — это крепостные стены их коттеджного поселка, ее будущее — это их счет в секретном банке. Поэтому почти любое их решение оказывается для страны и науки губительным. Бюджеты на науку падают в абсолютном исчислении, не говорю уж про процент, который приличествует тем странам, которые думают о будущем. Бесчисленные отчеты, которые мне приходится заполнять в последнее время, свидетельствуют о тайной надежде командиров, что я этого не выдержу, их идиотизма, и поскорее переселюсь в мир иной.
На этом фоне научные премии выглядят рудиментом из прошлого века. Нынешние государственные награды — это сделать вид, что у тебя приличная рожа при подлой игре. Что до премий частных — это и вправду благородная попытка хоть как-то удержать страну на интеллектуальной поверхности. Эти премии важны не столько для ученого, которого, как и всякого человека, греет общественное признание. Эти премии важнее для дезориентированной публики, которая с удивлением обнаруживает, что человек интеллектуальный все еще способен добиться чего-то ощутимого в жизни, хотя, конечно, и не так много, как сериальный актеришка, дерзающий рассуждать об устройстве Вселенной.
Любое выделение лучших, а не худших всегда стимулирующе действует на всю область, в которой отмечены достижения. В развитых странах в каждой области науки есть свои способы отметить, причем чаще всего один раз в жизни можно получить такую премию. Например, в Германии есть премия (примерно миллион евро), которую дают ученым целевым образом на приобретение оборудования. Просто решением специального комитета специалистов. Большинство университетов в виде премии добавляет денег получившим личные гранты, тогда как в нашей стране почему-то стремятся в этом случае отнять.
К сожалению, уйти от субъективности при оценке достижений лауреатов невозможно, поэтому ротация комиссий по присуждению премий абсолютно необходима, что в нашей стране не принято. Корреляция между принимающими решение о премии и получающими обычно видна невооруженным взглядом. Тем не менее даже такой способ отметить область науки или конкретного ученого чрезвычайно важен.
Я не могу сказать, что премии критически важны для развития науки. На мой взгляд, они имеют определенное значение, например, являются информационным поводом, сообщают широкой публике о тех или иных научных достижениях. А ученым, в свою очередь, приятно получать премии, важно получать оценку своего вклада со стороны. Это естественно для человека.
На мой взгляд, академическая среда не придает большого значения, кто какую премию получил, кто не получил и какие результаты оказались выделенными. На статус ученого среди коллег премия не влияет. Как правило, премии дают вполне заслуженным образом, и статус ученого определяется результатами его работы, а премия лишь его подтверждение и укрепление.
Премии необязательны, но желательны. Наша цивилизация уникальна именно в том отношении, что не только развитие, но и само ее существование зависит от науки и техники. Даже в тех странах, где ученых не морят голодом, зарплаты даже выдающихся ученых чуть ли не на порядок меньше, чем у высшего слоя менеджеров и финансистов. Нобелевская премия примерно равна месячному доходу топ-менеджера или полугодичной зарплате игрока баскетбольной команды. Да и так называемой «общественности» иной раз нужно напоминать об ученых как уважаемых членах общества. В том числе и для того, чтобы лучшие выпускники школ избирали в качестве будущей карьеры не только финансы и маркетинг, но также астрофизику или историю Древнего Египта. Словом, премии нужны не столько для развития науки, сколько для воспроизводства ученого сословия.
