— Мы решили обсудить диалекты и языковую политику. Что входит в понятие «диалект»?
— Важно сразу отметить, что мы с вами будем говорить только об одной разновидности диалектов — это диалекты территориальные, т. е. те, которые имеют отличительные особенности, связанные с территориальным варьированием. Также существуют диалекты социальные — жаргоны, которые не имеют отношения к теме нашей беседы.
— Можем ли мы приравнивать понятие «говор» к диалекту?
— Это не совсем верно с научной точки зрения, но так уж сложилось. Надо сказать, что многие термины русской диалектологии имеют наивные корни. Например, термины «оканье» и «аканье». Термин «оканье» появился при фиксировании в транскрипции диалектных особенностей языка. Исследователи обнаружили, что там, где в литературном языке на месте гласного «о» произносится «а», в северном говоре произносится «о» так, как мы пишем. И назвали это «оканьем». «Аканье» термин тоже наивный, появился под действием транскрипции — условной записи диалектных текстов. Научный термин «диалект» и его бытовой синоним «говор» — наивное столкновение двух терминологических стихий, которое нужно разводить. Но учеными также может использоваться «говор», все понимают. «Словарь русских народных говоров», например.
— В чем состоит отличие литературного языка и диалектного?
— Отличие литературного языка и диалектов принципиально с точки зрения отношения к норме. В литературном языке нормы кодифицированы. Это значит, что норма литературного языка закрепляется в словарях, справочниках, учебных пособиях. И если вы желаете узнать норму литературного языка, вы открываете справочное издание или пользуетесь порталом Грамота.ру, соседом, который знает литературный язык и который в свою очередь работает с кодифицированным источником. Природа диалекта совершенно другая. Если вы говорите на вологодском диалекте, то узнать, как говорить правильно на вашем диалекте, можно не иначе, как послушав ближайших родственников. Это так называемый «узус» — традиционная норма языка, которая передается в поколениях. Вот в этом основное и принципиальное различие литературного языка и диалекта. В принципе, их много, и они видны на уровне морфологии и лексики, синтаксиса и фонетики; да, русские диалекты — бесписьменная форма языка.
— Как и почему один диалект становится литературной нормой, а другой оказывается невостребованным?
— Если бы развивалась Владимиро-Суздальская Русь, то наш с вами язык был бы «окающим», а «акальщики» казались бы нам диалектными и необразованными. Так что вопрос становления одного из диалектов в качестве литературного языка в конечном счете — вопрос однажды случившегося выбора. Это не значит, что говоры, которые легли в основу нормы, настолько хороши, что общим голосованием в Древней Руси их выбрали местом для формирования литературного языка. Так случилось, что с возвышением московского региона литературная норма стала той, которая характерная для говоров Москвы. Наше представление о том, что литературный язык лучше, отчасти ущербное. Если вы откроете Диалектологический атлас русского языка, вы обнаружите, что говоров типа литературного московского не так уж и много.
— Какова история развития диалектологии в России?
— До середины XIX века крестьянство как самостоятельная культурная, этническая, языковая общность воспринималось слабо. Крестьянство было лишено самостоятельности. И в 50-х годах готовится проект реформы крепостного права. В это время появляются работы, в которых ученые начинают обращать внимание на крестьянство как самостоятельную веху в истории народа. Во «Владимирских губернских ведомостях», в «Вологодских губернских ведомостях» публикуются заметки и описание крестьянских обрядов сжигания Костромы с приложением словарика местных слов. Колоссальная роль в исследованиях принадлежала академику Шахматову, который руководил Вторым отделением Императорской академии наук. Он привлекал к изучению русских диалектов специалистов, живших на местах, привлекал зарубежных учёных для описания русских диалектов. Среди привлеченных неспециалистов по русскому языку был известный финно-угровед Бубрих, известный норвежский славист Олаф Брок, которые занимались изучением русских говоров. Делалось это для того, чтобы люди, имеющие другую языковую базу, отвлеченно и беспристрастно относились к изучению русских говоров.
В конце XIX века появляется большое количество научных работ, связанных с изучением русских диалектов. Большую роль сыграла Московская диалектологическая школа, которая представлена тремя известными именами: Дмитрий Николаевич Ушаков, Николай Николаевич Дурново и Николай Николаевич Соколов — это три фамилии, которые стоят в основе изучения русской диалектологии и ее практического применения. В 1914 году ими была составлена диалектологическая карта русского языка в Европе.
Это был просто колоссальный всплеск интереса к народной культуре и диалектологии. Но в то время русский язык воспринимался несколько иначе. Тогда считалось, что русский представлен тремя большими наречиями: ВЕЛИКОрусским (то, что мы сейчас называем русским языком), МАЛОрусским (то есть украинским) и БЕЛОрусским. Поэтому карта диалектного членения 1914 года представляет собой классификацию трех языков: русского, украинского и белорусского, которые, несомненно, являются близкородственными, но сейчас описываются как самостоятельные языки.
Затем приходит период великих потрясений: революции, гражданские войны, и активные исследования прекращаются. Только в 1938 году возобновляется работа по изучению русских диалектов. Опять война. Только после 1945-го начинает собираться материал для Диалектологического атласа русского языка — работа, продлившаяся 50 лет, результатом которой стало изучение русских диалектов с точки зрения лингвистической географии.
Как это происходило? Сначала собирается экспедиционный материал. На территории центра европейской части было обследовано 4200 населенных пунктов, в каждом из которых надо было поговорить минимум с двумя людьми по одной программе из 300 вопросов. И все эти данные были картографированы. Получился атлас, который состоит из трех томов: отдельный том — фонетика — 100 карт, морфология — 100 карт, два полутома — лексика и синтаксис с таким же количеством карт. Это источник данных для истории языка и его современного состояния, равный по значению памятникам письменности и берестяным грамотам. Язык меняется, и со временем экспедиционные аудиозаписи и атлас будут приобретать все большее и большее значение.
— Что мы понимаем под языковой политикой? Как формируется языковая политика в отношении диалектов?
— Языковая политика — это государственный взгляд на то, как должен развиваться язык как часть национальной культуры. Хочу привести пример, который с точки зрения языковой политики очень важен для понимания того, как люди относятся к говорам.
Так получилось, что основным проводником культуры в народ всегда являлись не учёные, а учителя, которые практически применяли научные знания и давали детям представление о науке посредством педагогической деятельности. Когда мы бываем в экспедициях и разговариваем с учителями, они очень стесняются того, что их дети, а порой и они сами, говорят на диалекте. Представьте себе ситуацию: маленький деревенский мальчик 6-8 лет приходит в школу. Какой культурный запас он приносит с собой? Это истории, которые рассказывали его мама и папа, сказки на ночь бабушки, истории о рыбалке, охоте и ремесленном производстве дедушки. Весь его запас находится в рамках его семьи, у него нет другого богатства. И единственный язык, на котором он может говорить, — это язык его семьи. Когда он приходит в школу, учительница часто, услышав его речь, указывает мальчику, что он говорит неправильно. И что должен думать маленький ребенок в такой ситуации? Это единственное его достояние, которое немедленно оценивается как ничтожное, неправильное и ущербное.
И не вина учительницы в том, что она так поступает, — ее так научили. Дело в том, что учебники по методике преподавания русского языка в диалектных условиях не всегда настаивали на том, что диалект — это равноправный вариант, только региональный. Например, в Германии диалектные варианты немецкого языка являются полноправными, и политик, выступающий в качестве кандидата на выборах, имеет вне всяких сомнений дополнительный балл в портфолио, если он владеет местным диалектом. У нас ситуация ровно обратная. Человек, владеющий диалектом, воспринимается как человек некультурный, необразованный и оценивается негативно.
— Как возникло такое отношение к диалектному языку?
— Диалект в рамках литературной нормы просто неуместен, но это точно не плохо. Так получилось, что диалекты в эпоху становления советской России воспринимались как проклятое феодальное наследие. Именно это как раз и сформировало негативное отношение к диалектам. Говор — это плохо так же, как помещик, это плохо так же, как барщина, оброк, а диалектный язык указывает на то, что крестьянин принадлежит к определённой замкнутой группе.
Диалекты — это не помещичье явление. Это гораздо более глубокое, племенное явление. Все более или менее крупные языки имеют диалекты. Русский язык, белорусский, украинский, польский, чешский, сербский, английский — все. В русской традиции отношение к диалектам связано именно с языковой политикой. Диалект — это плохо, потому что это феодальное наследие. И из года в год мы в экспедициях сталкиваемся со стеснением учителей, ученики которых говорят на диалектах. Это абсолютно неистребимая вещь. К счастью, сегодня ситуация меняется, и учителя все чаще и чаще собирают словарики местных слов, особенно тех учеников, у которых бабушки старожилы. Как, например, в школе в селе Татарово Муромского района.
Материал подготовлен на основе радиопередачи «ПостНаука» на Русской Службе Новостей.
