— Многие со школы помнят, что деревья — легкие Земли. Скажите, пожалуйста, лесные пожары причиняют урон атмосфере?
— Каждое дерево за свою жизнь связывает около 150 килограммов углерода и выделяет примерно полтонны кислорода, которым мы дышим. Когда дерево погибает в пожаре, все наоборот: сгорает кислород, и выбрасывается углекислый газ. Кроме того, в воздухе оказывается сажа. Это ухудшает здоровье людей и влияет на климат. Например, дым, уходящий в Арктику, оседает на ледники и усиливает таяние снега.
Но лес — это не только деревья, а еще почва, другие растения и многочисленные животные. Сгорает лесная подстилка и мертвое органическое вещество почвы. Гибнут мелкие животные. Крупные звери могут убежать от пожара, но им становится негде жить.
— Как часто в России горят леса? Какие регионы больше всего этому подвержены и почему?
— В последние годы лес горит постоянно. Климат меняется и влияет на развитие пожаров. Лес теперь горит каждый день практически круглый год. Больше всего пожаров весной и летом. Чаще всего они случаются на юге Восточной Сибири и Дальнего Востока, то есть в Забайкалье, Приамурье и дальше до Приморья, до Тихого океана. Это Якутия и Восточная Сибирь, весь бассейн Енисея.
Это обусловлено, прежде всего, климатом: там мало осадков и летом очень жарко. Леса высыхают, и огонь распространяется очень быстро. К тому же это плохо охраняемая, но интенсивно используемая лесная территория. Если о ней не заботиться, она неизбежно сгорит.
— Сейчас все обеспокоены пожарами в Сибири. Скажите, это самые крупные пожары за последнее время или нет?
— Нет, это одна из четырех крупных пожарных катастроф с 2000 года. Были также очень большие пожары в Сибири и на Дальнем Востоке в 2003, 2008 и 2012 годах. Причем в 2012 году площадь, пройденная пожарами, была больше, чем сейчас.
— А как эти пожары повлияют на экологию планеты?
— Леса России — это примерно 21–22% от общей площади лесов мира. Две трети из них приходятся на Сибирь и Дальний Восток. И хотя леса со временем восстанавливаются после пожаров, площадь временно не покрытых деревьями участков увеличивается. А горящие леса из мощного, планетарно значимого поглотителя парниковых газов превращаются в их источник.
— В чем основная причина пожаров?
— Человек. В среднем порядка 90% пожаров возникает из-за неосторожности и некоторых хозяйственных практик. Например, в Амурской области много лет якобы под контролем выжигали сухую траву на больших площадях в надежде избежать пожаров потом. В этом году Амурская область отказалась от этого и уже весной по масштабам пожаров с первого места ушла на шестое. Сейчас она в этом рейтинге еще ниже.
Сжигание остатков на вырубках тоже часто приводит к пожарам, как и выжигание молодых лесов на сельскохозяйственных участках. Они составляют примерно 10% наших лесов и не имеют официального статуса. Если такой лес горит, по закону это не считается лесным пожаром. А за сам факт существования деревьев на участке собственник может получить штраф размером 700 тысяч рублей и лишиться земли. Этого никто не хочет, поэтому люди жгут лес на своем участке, вызывая пожары за его пределами.
— То есть такие леса незаконны? Как это могло получиться?
— Наши законы, к сожалению, воспринимают сельское хозяйство как вид принудительной деятельности. Согласно законам, людей надо заставлять использовать землю, даже если она для этого непригодна. В декабре прошлого года в Лесном кодексе появилась специальная статья про леса на землях сельхозназначения. Но чтобы она работала, должен быть принят специальный правительственный правовой акт. Он не принят, зато в Земельном кодексе есть противоречащая статья. Она гласит, что земли в радиусе 30 километров от населенного пункта можно использовать только для сельского хозяйства. Но реально все земли сельхозназначения гораздо ближе. Даже при наших масштабах страны 30 километров — это очень много.
— С чего начались пожары в Сибири и почему они так быстро распространились?
— Пожары там происходили по разным причинам. Иногда огонь явно шел с лесосек и мест рубок. Иногда от реки или от дороги, но точная причина при этом неясна. Скорее всего, это люди в лесу. Иногда можно предположить, что причиной была молния, но это около 10% случаев по стране. Человек — главный источник огня в лесу.
Пожары быстро разошлись, потому что огонь можно не тушить, если он не угрожает населенным пунктам, а прогнозируемый ущерб не превышает затраты на тушение. Поскольку денег у регионов обычно нет, они автоматически отказываются от тушения. Крупные пожары в Сибири и на Дальнем Востоке в большинстве приходятся как раз на зоны контроля. Они так разошлись, потому что их с самого начала не тушили.
— Как вообще у нас работает система контроля пожаров и охраны леса?
— Классический российский подход состоял в том, что все леса делились на так называемые обходы, а за каждым обходом закреплялся свой лесник. В населенной части страны обходы обычно были небольшими. То есть человек реально мог этот лес охранять. Но в малонаселенных регионах обходы иногда были настолько огромными, что начинающий лесник закончил бы один круг только к пенсии.
Поскольку эта система была несовершенна, в 2007 году ее отменили. Но вместо нее нет практически никакой. Лес стал беспризорным. Сейчас ведется в основном только дистанционный мониторинг со спутников.
— А как в таком случае оценивается ущерб от пожаров?
— Очень условно. Если лес горит на землях сельхозназначения, то ущерб равен нулю, потому что формально леса там нет. Если пожар законный, оценка ущерба зависит от предполагаемой причины. Если не доказано, что он возник из-за нарушения требований пожарной безопасности, то ущерб считается, исходя из очень низкой таксовой стоимости сгоревшей древесины. А вот когда у пожара есть виновник, ущерб считается как таксовая стоимость древесины, умноженная на 50, 100 или 250 в зависимости от ситуации.
— А лес может пережить пожар?
— Это зависит от деревьев и типа пожара. Например, сосна и лиственница приспособлены к жизни при повторяющихся низовых пожарах. Кора внизу их ствола очень толстая и пористая, а семена легко захватывают выгоревшую площадь и формируют новый лес. Так возникла наша светлохвойная тайга. Но у ели, пихты и лиственных деревьев кора гораздо тоньше, поэтому они гибнут даже от низового огня. А если верховой пожар уничтожает кроны деревьев, гибнут все.
В нашей тайге деревья полностью сгорают меньше чем на половине территории, но и это большие площади. Для сравнения: скорость вырубки леса по всей стране где-то миллион гектаров в год. Это в 10 раз больше, чем Москва в пределах кольцевой автодороги. А площадь лесов, которые гибнут от пожаров ежегодно, — где-то 3–4 миллиона гектаров.
— Можно ли спасти хоть часть территории из огня?
— Площадь действующих лесных пожаров в 50 раз превышает площадь Москвы до расширения границ. Это больше 5 гектаров. Потушить их никто не сможет: во всем мире нет таких сил, способов и технологий. Единственное, что можно сделать, — защитить от огня населенные пункты и важную инфраструктуру. В этом помогают дождь и снег.
Сейчас очень важно не тушить пожары, а заняться их предотвращением в следующем году. Нужно готовить бюджет, чтобы была возможность тушить огонь с самого начала. По нашим оценкам, для этого понадобится около 15 миллиардов рублей. Необходимо также сокращать зоны, где огонь можно не тушить. А еще решать вопрос с лесами на землях сельхозназначения, потому что они горят первыми. Многое на уровне законов или правил надо менять немедленно, чтобы избежать новой катастрофы.
— Помогают ли в этом петиции?
— Сейчас есть как минимум три петиции по пожарам. Одну запустил Гринпис, и она уже передана в администрацию президента. Петиция на change.org собрала довольно много подписей, но, насколько я знаю, еще никуда не передана. Для реакции на них у правительства есть месяц. И если во время рассмотрения петиции тема широко освещается в СМИ, если люди продолжают писать и жаловаться, тогда это может сработать.
— Насколько полезны акции по высадке деревьев?
— Посадка леса на местах сибирских и дальневосточных пожаров не поможет. Во-первых, лес мало посадить — его надо вырастить. Для этого за ним нужно ухаживать 15–20 лет. Во-вторых, если на месте гари лес не сажать, он вырастет быстрее. Выгоревшие земли будут захвачены другими деревьями. Лес вырастет снова, но будет другим.
Главная задача — сделать так, чтобы он опять не сгорел. Именно для этого надо менять правила и отношение людей. Любой человек может стать причиной гибели леса на большой площади, если будет неаккуратно обращаться с огнем. Еще необходима система борьбы с огнем, потому что какая-то доля пожаров все равно сохранится, и их надо тушить. Круглый год содержать полный штат пожарной охраны нереально. Поэтому нужно развивать полноценное лесное хозяйство, систему охраны лесов и пожарное добровольчество.
— Вы сказали, что лес недостаточно просто посадить. А как нужно за ним ухаживать?
— Смотря какой лес мы хотим вырастить. Поскольку чаще всего высаживают хвойные деревья, обычно в первые годы проводят так называемый агроуход — убирают травянистые сорняки. На самом деле это могут быть не совсем сорняки, но они все равно будут мешать расти маленьким сеянцам, которые используют для посадки. Их высота где-то 15–20 сантиметров, поэтому они могут погибнуть, если их забьет травой или осенью она на них ляжет.
Потом в возрасте до 10 лет проводят так называемое осветление: убирают поросль ненужных деревьев и кустарников, чтобы дать доступ к свету высаженным породам. В период от 10 до 20 лет идет прочистка, когда оставшиеся деревья разреживают до оптимальной густоты. Если лес будет слишком густым, деревья ослабнут и расти будут слишком медленно. Оптимальная плотность — порядка 2000 деревьев на гектар. После прореживания уход за молодым лесом заканчивается — дальше он растет сам.
— И сколько времени займет восстановление леса после пожара?
— Сомкнутый лес в средней полосе вырастет где-то за 5–7 лет после пожара. На севере, особенно в зоне вечной мерзлоты, все медленнее: там для появления сомкнутого леса может понадобиться 20–25 лет.
— Какие научные разработки используются для охраны леса? Есть ли какие-нибудь интересные исследования на эту тему?
— Есть целая наука — лесная пирология. Центр лесной пирологии находится в Красноярске. Научный совет РАН в этом году проводит там большую конференцию «Научные дебаты по вопросам охраны лесов от пожаров». Исследований довольно много, но разработок вроде устойчивых к огню деревьев пока нет. Зато в природе такие деревья есть: сосна, лиственница. Мы о них уже говорили. Но важно на самом деле не сделать лес устойчивым к огню, а снизить вероятность пожаров.
Успешный пример — Финляндия. Когда-то лес там горел очень часто, но сейчас хозяйственная деятельность изменилась, и масштабы пожаров сократились в тысячи раз. Там выращивают хозяйственные леса для деятельности человека так, чтобы свести к минимуму количество мертвой древесины, а с ней и риск пожара. Еще там есть система быстрого обнаружения пожаров, когда любой заметивший огонь может и должен сразу об этом сообщить, используя удобные каналы. Любой человек знает, как начать тушить пожар, куда обратиться и так далее.
Но при этом исследования показывают, что резкое сокращение пожаров в Финляндии и Скандинавии случилось не при введении удобной системы охраны, а при запрете использования открытого огня в землепользовании и лесопользовании. Прекратилось подсечно-огневое земледелие, перестали жечь сухую траву по разным причинам и применять открытый огонь для очистки лесосеки. Это то, что нужно в первую очередь сделать нам.
— Позволяют ли технологии спрогнозировать, когда закончатся пожары?
— Официальные прогнозы публикуются в открытом доступе на сайте «Авиалесоохраны». При их составлении опираются на изменения погоды. Но к таким прогнозам нужно относиться аккуратно. Например, два года назад в Иркутской области прошли сильные дожди, и региональные власти решили, что пожароопасный сезон кончился, а в сентябре в итоге получили мощнейшую пожарную катастрофу. Современный уровень прогнозов погоды позволяет предсказать ситуацию с пожарами где-то на 5–7 дней.
— Давайте подытожим. Что можно сделать одному человеку, чтобы помочь нашей природе? Что я могу сделать для улучшения экологической ситуации?
— Кто-то может стать пожарным-добровольцем, например, в Гринписе — у нас каждый год проходят специальные школы. Кто-то может принять участие в восстановлении леса. Например, мы планируем посадку леса в Калужской области — там есть кому за ним ухаживать. Еще очень важно следить за принятием решений по пожарам этого года. Важнейшие решения по бюджету, зонам контроля и лесному законодательству, о которых мы говорили, будут принимать сейчас, под конец года. Пик пожаров уже пройдет, но важно о них помнить и по-прежнему говорить. Если люди об этом забудут, тогда и законодатели забудут.
Вы прочитали избранное из разговора Алины Затонской и продюсера Лианы Хапаевой с Алексеем Ярошенко в Рубке ПостНауки, а послушать интервью целиком можно здесь.
