Консехо Мадрида с подвластной ему округой входили в состав очень важной части владений Леоно-Кастильских королей — в королевство Толедо. Короли регулярно бывали здесь, но, естественно, главным образом в Толедо — самом крупном и важном во всех отношениях городском центре этой области. Мадрид попадал в поле зрения королей гораздо реже. До XIII в. у нас есть всего несколько коротких свидетельств об участии королей в судьбе Мадрида.
Король Альфонсо VII (1127—1157) несколько раз останавливался в Мадриде во время своих переездов из одной резиденции в другую. Долго он здесь не задерживался — не более, чем на неделю. И нам неизвестно, в каком именно здании оставались король и его окружение. Собственно о том, что это случалось, свидетельствуют записи места составления королевских грамот различного содержания. Причем, судя по всему, король выбирал Мадрид для кратких остановок тогда, когда он ехал из Толедо на север, а не наоборот. Так в 1149 г., после Рождества, проведенного в Толедо, король, направляясь в Леон, останавливался в Мадриде, где приказал сделать запись о дарении Педро Альгвасилу, толедцу. Пять лет спустя, Альфонсо VII на пути из Толедо в Сеговию даровал в Мадриде новые привилегии монастырю Саагун. И, наконец, король дважды проезжал через Мадрид в 1155 г., о чем свидетельствуют две грамоты дарения — первая оформлена в начале года, другая в конце.
Единственная грамота Альфонсо VII, адресованная непосредственно Мадриду, была составлена в 1152 г. в Толедо: мы уже встречались с ней, поскольку здесь речь шла о первом королевском решении в спорах консехо Мадрида и Сеговии.
В конце XII в., а особенно в XIII в., с правления Альфонсо VIII (1158—1214), Мадрид чаще мелькает на страницах хроник, повествующих о деяниях королей, появляются первые грамоты с королевской подписью, адресованные консехо Мадрида.
Последнее связано, прежде всего, с обострением конфликта с Сеговией. Представители городского совета Мадрида стараются заручиться поддержкой короля, который выступает судьей в конфликте.
В правление Альфонсо VII было положено начало созыву совещательного совета с участием представителей городов, который получил название «кóртесы». Есть сведения, что впервые посланцы городов присутствовали на королевском совете в Бургосе в 1169 г. Однако первая документальная фиксация участия представителей консехо в утверждении постановлений такого совета относится к 1188 г. Тогда в городе Каррион было подписано соглашение о заключении брака между доньей Беренгелой, дочерью Альфонсо VIII, и графом Рутенбурга Конрадом, одним из сыновей императора Священной Римской империи Фридриха I Барбароссы. Браку не суждено было состояться, но грамота с договором сохранилась. В свидетельских списках фигурируют представители 48 городов, среди которых были и посланцы Мадрида.
Короли той эпохи, в первую очередь, стремились получить от Мадрида, как и от всех консехо, свободных от власти сеньоров, военную поддержку, которая заключалась в сборе ополчения, состоявшего из конных воинов — кабальеро и пеших — пеонов. Именно с участием в королевских военных экспедициях увязываются все привилегии жителей, и большая их доля достается той части ополчения, которая выше ценилась в ту эпоху — кабальеро.
Иногда Мадрид служил местом встречи отрядов, собиравшихся под знамена короля при подготовке военных рейдов. Таким образом, он представлялся вполне подходящим городом, способным и принять короля со свитой, и разместить войско.
Весной 1211 г. Альфонсо VIII вместе с сыном, наследником престола Фернандо, совершил успешный поход в Андалусию в район Хативы. Это была короткая экспедиция, преследовавшая цель скорее захватить побольше трофеев, нежели отвоевать крепости и закрепиться в них. Когда король с инфантом вернулись в свои земли, им сообщили, что альмохадский правитель Мухаммад, приведя значительное войско из Африки, начал осаду крепости Сальватьерра в Эстремадуре, которую обороняли рыцари ордена Калатрава. Альфонсо VIII послал Фернандо на помощь осажденным. Однако действия принца не увенчались успехом — осаду снять не удалось. Возвращаясь домой, Фернандо внезапно заболел и умер в Мадриде в возрасте двадцати одного года. Тело принца перевезли в монастырь Уэльга-де-Бургос, где оно было предано земле в присутствии его старшей сестры доньи Беренгелы и архиепископа Толедо Родриго Хименеса де Рады.
Это был серьезный удар для королевской семьи — у Альфонсо VIII, которому в тот момент уже было 55 лет, был еще один сын — Энрике, будущий король Кастилии Энрике I, но ему было всего 8 лет, что предвещало смуты регентства в первые годы правления юного короля. Однако до этого королевству Кастилии предстояло еще увидеть триумф своего короля в битве при Лас Навас де Толоса, о которой уже шла речь.
До нас не дошли сведения о какой-либо особой роли отрядов мадридцев в этой кампании, но известно, что они участвовали в сражениях. Кроме того, в период подготовки Мадрид стал одним из центров, где собирались войска.
Некоторые историки предполагают, что именно здесь Альфонсо VIII начал совещаться с ближайшими советниками относительно плана кампании. Сюда же прибыли союзные армии — из Арагона и Каталонии, из Наварры, Португалии и Леона, рыцарские отряды орденов — не только пиренейских Сантьяго и Калатравы, но и тамплиеры и госпитальеры, а также рыцари южнофранцузских графств Анжу, Пуату, Бретани, Лиможа, Перигора, Сентонжа, Бордо, Ломбардии, а также архиепископы Бордо и Нарбонны.
Надо, однако, заметить, что эта версия о сборе войск в Мадриде встречается только в трудах, посвященных специально истории столицы, без ссылок на источник информации. В хрониках, близких по времени создания к излагаемым событиям, в качестве места сбора войск называется Толедо, что кажется более вероятным, учитывая масштабы и значение обоих городов. Можно лишь предполагать, что армии, направлявшиеся к Альфонсо в Толедо, проходили через Мадрид, возможно, задерживались там на какое-то время, так как сбор христианской армии шел долго.
Следующие за победой при Лас Навас де Толоса полгода были очень неблагоприятны — сначала очень холодная зима, затем засушливые весна и лето. В итоге — повсеместные неурожаи и голод. В Толедских анналах говорится, что бедствие продолжалось до 1214 г.: умерло много людей — в Толедо большая часть населения. Были съедены все животные — не только домашний скот, но и прочие. В Анналах говорится даже о похищении и поедании детей. И хотя описаний бедствий именно Мадрида нет, можно вполне предполагать, что там картина была не менее печальной, чем в Толедо, отстоявшем от него, напомним, всего на 70 км.
В этих условиях король Кастилии активизирует военные действия и весь период голода проводит в постоянных походах против мусульман. Это позволяло не только привозить богатую добычу для облегчения ситуации, но и держать часть населения вдалеке от района бедствия. Видимо, в этих военных экспедициях принимали участие и отряды мадридского ополчения. К осени 1214 г. возможности христианских отрядов истощились, Альфонсо VIII был вынужден снять осаду Баэсы и вернуться в свои владения. В октябре король умер.
Последовавшее за тем непродолжительное и полное смут правление Энрике I (1214—1217) не сказалось сколько-нибудь значительно на истории Мадрида.
У нас есть лишь свидетельство того, что король продолжал останавливаться в этом городе во время переездов между резиденциями. В начале 1216 г. он подписал дарение лавки, расположенной на улице Старьевщиков (Calle de los Traperos) в пользу дона Балдуина, возможно, рыцаря Сантьяго, и его жены. Среди свидетелей — архиепископ Толедо, королевский майордом, альферес — командующий королевской гвардией, несколько епископов — т. е. люди, составлявшие ближайшее окружение короля.
Взошедший на престол Кастилии в 1217 г. Фернандо III приходился племянником Энрике I. В 1230 г., после смерти своего отца, короля Леона Альфонсо IX он унаследовал и эту корону, окончательно объединив два королевства. После успешного усмирения выступлений некоторых знатных семейств, возглавляемых родом де Лара, Фернандо начал активные военные действия против мусульман. Он смог развить успехи своего деда Альфонсо VIII, и именно он завоевал важнейшие центры Аль-Андалуса — Баэсу (1227), Убеду (1233), Кордову (1236), Хаэн (1245), Севилью (1248), начал военные действия против Мурсии. Череда блестящих побед христианских королей (не только Альфонсо VIII и Фернандо III, но и короля Арагона Жауме I) в первой половине XIII в. получила название Великая Реконкиста. В результате этих событий на Пиренейском полуострове под властью мусульман осталась область на крайнем юге с центром в Гранаде — знаменитый Гранадский эмират, просуществовавший до конца XV в.
Многочисленные военные кампании Фернандо III не обходились без отрядов городов. Памятуя о постоянном участии ополчения Мадрида в походах Альфонсо VIII, можно предполагать, что мадридцы служили своим оружием и его внуку. Правда, сведения об этом крайне скудны.
Есть некоторые свидетельства о роли мадридцев в завоевании Севильи. Отрядом командовал дон Гомес Руис Мансанедо — один из первых известных по имени представителей древнего (известен с начала XII в.) рода Мансанедо, принадлежавшего к числу самых благородных в Мадриде.
Когда после взятия Севильи король приказал наградить участников военных действий выделением земельных участков на отвоеванных территориях, то в списках награжденных, т. н. репартимьенто (repartimiento), значился и дон Мансанедо, и воевавшие под его командованием Мартин де Мадрид, Доминго Мингес де Мадрид, Альфонсо Гарсия де Мадрид, Хуаньес де Мадрид.
Другая часть отношений консехо Мадрида с королем была связана с возобновившимся конфликтом с Сеговией по поводу округа Мансанарес, а также с утверждением ряда новых городских привилегий. Итогом первого стало, как уже рассказывалось, установление совместного пользования спорными территориями и запрета обоим консехо заселять их.
В 1222 г. Фернандо III подписал грамоту, в которой определялся порядок назначения аделантадо — должностного лица, представлявшего короля в некоторых областях, обладавшего разнообразными властными полномочиями и стоявшего над местными судьями, представляя последнюю перед королем апелляционную инстанцию. Консехо Мадрида получил право самостоятельно выбирать кандидатуру на эту должность, а король должен был только утвердить ее. Кроме того, в грамоте определялись полномочия апортильядо — представителя исполнительной власти, пристава. Это должен был быть домовладелец, но не кабальеро — у него не должно быть коня и вооружения, кроме того, он не должен занимать никакой должности в городском управлении. Сменяться апортильядо должны ежегодно.
Другой важной частью этого фуэро были пункты, связанные с уплатой податей королю и несением военной службы.
Каждый, кто имел доход в тридцать мараведи, должен был ежегодно уплачивать один в королевскую казну, а с 15 мараведи — половину мараведи. Эти условия распространялись и на округу Мадрида.
Король и консехо выбирали по два сборщика податей на год. Кроме того, указывалось, что в тот год, когда платились подати, можно было отказаться от военной повинности — фонсады, которая состояла в участии в походе. Если же житель города участвовал в походе короля, то он мог не платить подати. Исключением из этого правила были военные экспедиции за пределы королевства, в которых ополчение должно участвовать в любом случае. Это условие оказалось очень важным, учитывая значение именно зарубежных походов Фернандо III.
Надо заметить, что подобные грамоты получили очень многие города в период XII–XIII вв. Они показывают нам особый этап в развитии управления королевством, а также в развитии городской жизни. Все большее значение приобретает договорная форма взаимодействия короля и общины, главным образом городской. Другая форма — это созыв совещательных собраний, представляющих интересы разных сословий. Здесь, в отличие от фуэро, оформляющих отношения короля с отдельным городом, речь могла идти о вынесении решений, касающихся более обширных территорий. Мы еще увидим, как участие в таких собраниях — кортесах, сказалось на истории Мадрида.
После смерти Фернандо III на престол Леоно-Кастильского королевства взошел его сын — Альфонсо X (1252—1284), получивший позже прозвище Мудрый, главным образом, благодаря своему постоянному интересу к самым разным областям человеческих знаний. Он считается автором нескольких сочинений — двух историй (Испании и всемирной), «Лапидария» — трактата о камнях и их свойствах, «Книги об играх», «Кантиг о Деве Марии» — собрания песнопений в честь Богородицы. По его указанию и при самом активном участии были составлены важнейшие в истории Испании своды права — Фуэро Кастилии и Семь Партид. Помимо своих интеллектуальных трудов, Альфонсо Х остался в памяти современников как активный и очень амбициозный политик, хотя успех в меньшей степени сопутствовал его предприятиям, чем Фернандо III Святого. Он продолжил расширение границ своего королевства, в первую очередь, в южном направлении — при нем был отвоеван у мусульман Кадис, присоединена Мурсия по договору с Арагоном. Притязания Альфонсо Х на Наварру, а также на корону Священной Римской империи закончились поражением, но самым тяжелым периодом его правления стали последние годы из-за конфликта по поводу престолонаследия с его сыном, инфантом Санчо, будущим королем Санчо IV Храбрым.
Мадрид получил в 1262 г. новое фуэро от Альфонсо Х, причем в его преамбуле содержится несколько любопытных высказываний. «Мы нашли, — гласит текст, — что в Мадриде нет полного фуэро, по которому можно было бы вершить суд, как должно. Отсюда происходят многие неясности, столкновения и вражда, правосудие не отправляется как подобает.
Желая устранить все эти изъяны, мы даруем ему [Мадриду] то фуэро, которое мы составили по совету нашего двора».
Здесь речь идет о так называемом Фуэро Реаль — своде норм, составленном по воле короля в 1254 г. Это памятник королевского права, которое даровалось разным городам как местное фуэро. Среди них оказался и Мадрид.
Это рассматривалось как знак особой королевской милости в награду консехо города за верную службу не только самому королю, но и его прадеду и отцу.
Казалось бы, здесь можно увидеть свидетельство о выходе из употребления старого фуэро 1202 г. Но следует иметь в виду, что речь идет о действиях короля, который предпринял целый ряд попыток унифицировать право на территории своего королевства, и дарование сборника правовых норм, составленного королем и его советниками, было одним из шагов на пути к этой цели. Местное фуэро могло казаться ущербным, непригодным для организации отправления правосудия в первую очередь потому, что сохраняло местные особенности судопроизводства.
Помимо этого, в грамоте устанавливались некоторые новые привилегии для кабальеро города. Они освобождались от выплат в королевскую казну за те владения, которые принадлежали им за пределами Мадрида и округи. Также освобождались от податей люди, находившиеся на службе у кабальеро, при этом число этих людей регламентировалось в зависимости от размеров имущества кабальеро. Речь шла в основном о величине стад различного скота, и в зависимости от этого устанавливалось количество слуг, освобождаемых от податей. Регламентировалось и число домашней прислуги — в частности, кормилиц для детей, также неподатных. Если рассматривать это фуэро на фоне подобных же грамот этого периода другим частям Леона и Кастилии, то видно, что они близки по содержанию — такие привилегии получали и жители других городов. С точки зрения локальной истории это фуэро предоставляет интересную информацию о хозяйственной деятельности местных кабальеро, о чем идет речь в главе об экономике средневекового Мадрида.
Надо добавить, что тремя годами позже такую же привилегию получил клир города.
В 70-е гг. продолжалось противостояние с Сеговией из-за округа Реаль де Мансанарес и за посредничеством консехо обращались не только к королю, но и к инфанту Фернандо, и к его матери королеве Иоланте (?), о чем свидетельствуют записи их решений по этому вопросу 1271–1275 гг.
В 1272 г. Мадрид получил подтверждение всех привилегий, дарованных в правление предшественников Альфонсо Х Мудрого. Таким образом, у консехо появился уже целый корпус установлений, утвержденных королевской властью, которые определяли как статус консехо в целом, так и отдельных социальных групп.
Известно, что эта грамота была составлена и подписана в Бургосе. Подтверждения такого рода всегда позволяют предположить, что им предшествовало обращение представителей города в королевскую курию. К сожалению, в этом случае, как и во многих других, у нас нет сведений о тех обстоятельствах, которые побудили консехо добиваться этого подтверждения и снаряжать для этого посланцев к королю.
Но в любом случае можно говорить, что механизм взаимодействия с королевской властью уже сложился. В городе была группа людей, которая представляла интересы городской общины в целом, формулировала их, и, осознавая необходимость королевской санкции, могла добиться ее.
Когда начался конфликт между Альфонсо Х и его сыном из-за престолонаследия, Мадрид оказывается на землях, где распоряжается мятежный принц. В 1282 г. консехо заключает союз — эрмандаду с магистром Ордена Сантьяго Педро Нуньесом. В преамбуле упоминается подтверждение всех привилегий Мадрида, данное инфантом доном Санчо. Целью этого союза было оказание взаимной помощи в случае покушений на владения и вольности консехо и Ордена, от кого бы ни исходила угроза таких покушений. Поскольку в начале грамоты дается клятва верности инфанту дону Санчо, то он, по всей видимости, не рассматривается как возможный враг консехо. Речь могла идти о самом короле либо его сторонниках.
В 1293 г. в Вальядолиде собрались кортесы, последние в правление Санчо IV, которые приняли ряд постановлений, касавшихся в том числе и Мадрида.
Чуть раньше уже говорилось об этом сословно-представительном собрании как об одном из способов взаимодействия короля с местными властями. Собственно, XIII в. стал периодом становления института кортесов. Только к концу этого столетия складывается некоторый устойчивый порядок созыва кортесов, определяется состав собрания и круг обсуждаемых проблем, процедура обсуждения. Однако завершается этот процесс становления в XIV в. Поэтому между историками идет давняя дискуссия относительно природы некоторых собраний, созывавшихся королями в XIII в., — могут ли они именоваться кортесами.
А про некоторые из них сообщения в источниках настолько противоречивы, что возникают сомнения в их созыве. И надо заметить, что далеко не от всех подобных собраний остались документально зафиксированные постановления. Первый созыв кортесов в Кастилии датируется 1188 г., о чем уже упоминалось. Среди представителей сорока семи городов королевства в Каррионе были и посланцы Мадрида.
В дальнейшем число представленных городов никогда не было таким большим, менялся и их состав. Но с самого начала появилось своеобразное ядро городских советов, представители которых постоянно приглашались на кортесы. Среди них был и Мадрид.
Он относился к группе городов, представлявших области (provincia). Сюда же относились Самора, Торо, Сория, Вальядолид, Саламанка, Сеговия, Авила, Гуадалахара, Куэнка. Другая группа городов — это были центры королевств (reino), входивших в состав кастильской короны: Бургос, Леон, Толедо, затем Севилья, Кордова, Хаэн, Мурсия.
Кортесы 1293 г. в Вальядолиде во многом уже отвечают тем характеристикам, которые относятся к сословно-представительным собраниям Леоно-Кастильского королевства в период их наивысшего расцвета в XIV в. На них присутствовали представители наиболее значимых в политическом отношении сил — знати, духовенства и консехо — т. н. прокурадоры. Последние выбирались членами городской общины, причем критерии выбора ни королем, ни кем-либо другим не регламентировались, это было только внутреннее дело консехо. Эти представители прибыли с петициями, на основе которых и были составлены постановления кортесов.
В их записи впервые воспроизведены те петиции, в ответ на которые выносилось решение.
Консехо Леона и Кастилии получили отдельные постановления, хотя по содержанию они во многом совпадали.
В них, в частности, речь шла о том, что ни магнаты, ни инфансоны, ни идальго не могли приобретать принадлежавшие консехо владения. Должность писца должна была замещаться жителем города. Вводился ряд уточнений в порядок сбора податей — запрещалось отдавать налоги на откуп, сборщиками не могли выступать магнаты, кабальеро, местные алькальды и мэрино, иудеи. Житель консехо мог быть подвергнут суду только на территории своей общины и в соответствии с местным фуэро. Запрещалось преследовать и устраивать разбирательство в отношении путников и прибывающих на ярмарки. И, наконец, король запрещал вооруженные конфликты между консехо, которые нередко кончались гибелью людей. Это пункт, существенный для Мадрида, учитывая незаконченный, несмотря на множество королевских распоряжений, территориальный спор с Сеговией.
В части, регламентирующей исполнение установлений, особо упоминаются представители консехо Мадрида, которые просили утвердить все перечисленное в документе для их общины и получили в подтверждение этой милости грамоту, скрепленную королевской печатью.
Последнее королевское распоряжение, касающееся территории Мадрида, относится к 1295 г. Адресатом его является монастырь Санто-Доминго. Есть свидетельства, что в конце 1294 г. король заболел и по совету врачей отправился в Толедо, где был благоприятнее климат. По пути туда он останавливался в Мадриде, в монастыре Санто-Доминго. Здесь Санчо IV стало совсем плохо, он срочно призвал к себе одного из ближайших родственников — своего кузена дона Хуана Мануэля, прославившегося не только на политическом поприще, но и как автор многочисленных литературных произведений, написанных на романсе (т. н. «народный язык», предшественник современного испанского). Между ними, по свидетельству Хуана Мануэля, состоялся долгий разговор.
Король рассказывал, насколько тяжелым оказалось для него бремя власти, и объяснял это проклятием родителей, тяготевшим над ним, и своими тяжкими грехами.
Несмотря на свое тяжелое состояние, а, возможно, и благодаря ему, Санчо IV даровал монахиням Сан-Доминго привилегию, по которой скот, принадлежавший монастырю, дозволялось свободно пасти в любой части королевства, но так, чтобы он не причинял ущерба посевам и другим угодьям.
Это было одно из последних деяний монарха. Вскоре короля перевезли в Толедо, где он и скончался.
В XIV в. Леоно-Кастильское королевство вступало в смутах и междоусобицах. Унаследовав престол в слишком юном возрасте, Фернандо IV (1295—1312) до самого конца своего правления был вынужден устранять последствия ослабления королевской власти в годы регентства матери Марии де Молины. Претенденты на корону — дяди и кузены короля — старались получить поддержку не только иноземных монархов и представителей знати, но и городов королевства. За два столетия участия в королевских кампаниях и небольших местных военных экспедициях городские ополчения, состоявшие в значительной степени из представителей благородного сословия — кабальеро, стали важным фактором, который следовало принимать в расчет в борьбе за трон. Кроме того, помощь городов — это и финансовая помощь.
В правление Фернандо IV регулярно, порой ежегодно, созываются кортесы. Чаще всего они проходили в Вальядолиде, но и другие города становились местом их проведения. В 1309 г. Мадрид впервые в своей истории стал городом, в котором собрались кортесы.
До нас не дошли постановления этих кортесов, и все сведения о них происходят из «Хроники Фернандо IV» — исторического сочинения XIV в., посвященного правлению этого короля и, главным образом, роли его матери Марии де Молина в событиях тех лет.
Созыву кортесов предшествовала встреча Фернандо IV с послами короля Арагона Хайме II в Алкала де Энарес.
Здесь обсуждались условия участия Арагона в военном походе против мусульман, который планировал совершить Фернандо IV. Хайме II предлагал заключить брак между сестрой кастильского короля доньей Леонор и своим сыном, наследником престола, доном Хайме. В качестве приданого невеста должна была получить шестую часть всех территорий, которые будут завоеваны в будущей войне, включая город Альмерию. Несмотря на возражения своего кузена инфанта Хуана, считавшего условия Арагона невыгодными для Кастилии, король принял их. Это была слишком важная для него возможность начать решительные действия за пределами своего королевства не только с целью расширения его территории, но и повышения своего авторитета как продолжателя традиций своих предков, прославившихся завоеваниями.
После заключения союза с Хайме II Фернандо рассылает по королевству письма, предлагая представителям городов прибыть в Мадрид для обсуждения необходимой для организации войска финансовой помощи. По всей видимости, мадридские кортесы 1309 г. были очень представительными, хотя нам доподлинно неизвестно ни число, ни состав городов, приславших своих прокурадоров. В качестве представителей знати присутствовали инфанты дон Хуан, дон Педро и дон Филиппе, дон Хуан Мануэль, брат королевы-матери дон Алонсо де Молина, магистры орденов Сантьяго и Калатрава.
Клир представлял прежде всего примас Испании архиепископ Толедо, также присутствовали несколько епископов других городов. Представители консехо поддержали намерения короля и согласились предоставить ему помощь в организации похода. Речь шла о пятикратном увеличении размеров сборов в пользу короля в первый год и в тройном — для следующих трех лет. Король принял решение здесь же выплатить часть денег тем, кто согласился участвовать в походе, и на этом кортесы завершились. К несчастью, военная экспедиция оказалась неудачной для христиан — после неудачных осад Альхесираса и Альмерии (город осаждали арагонцы, перед этим они провели удачную операцию по взятию Сеуты — морского порта на африканском побережье Гибралтара) им пришлось отступить, не добившись никаких территориальных приращений для своих королевств.
Собственно, больше об этих кортесах ничего не известно. Остается неясным, в каком здании проходили заседания.
Наиболее вероятной кажется версия, что это была одна из приходских церквей, но какая именно — предполагать трудно. Можно было бы ожидать, что это была церковь Сан-Сальвадор, где обычно проходили собрания городского совета, но исследователи обращают внимание на ее небольшие размеры, которые вряд ли позволили бы разместиться здесь такому представительному собранию.
Во время пребывания в городе король приказал составить несколько грамот с привилегиями магистру ордена Калатрава, купцам Бургоса и консехо Кастроурдьялес. Скорее всего, Фернандо IV в Мадриде больше не бывал. Уже незадолго до смерти, последовавшей в 1312 г., король издал распоряжение сборщикам податей, где запрещал им взимать какие-либо платежи с кабальеро, эскудеро и других освобожденных от налогов жителей Мадрида.
Трудно сказать, в какой мере это распоряжение было вызвано жалобами привилегированного населения города на злоупотребления, но интересен такой факт косвенного подтверждения полученных привилегий.
Это не совсем обычно, поскольку большинство известных грамот, фиксирующих разнообразные послабления в податях, адресованы их получателям, а не сборщикам податей.
Обладатели привилегий на практике должны были самостоятельно следить за их соблюдением и оберегать от покушений. В королевских грамотах обычно упоминаются санкции за нарушение воли монарха — кара небесная и иногда штраф в пользу казны. Другие механизмы, гарантирующие соблюдение королевских распоряжений, не оговариваются. В данном же случае король обращается к должностным лицам, которые хотя и назначались городским советом в соответствии с привилегией 1222 г., но действовали в интересах короля.
Таким образом, король, давая такое распоряжение сборщикам податей, регламентирует их действия и старается обеспечить тем самым сохранение привилегий, дарованных его предшественниками на троне.
Сын Фернандо IV инфант Альфонсо был провозглашен королем, когда ему не было и полутора лет. Ситуация первых лет правления его отца повторялась: снова у власти оказался совет регентов и возродились претензии на власть других представителей королевского рода. У кастильской знати опять появляется возможность выбирать, кого из представителей королевской семьи и ближайшего окружения поддерживать. В совет регентов вошли бабка короля Мария де Молина, его мать королева Констанция, дяди инфанты дон Хуан и дон Педро. Вскоре умерла королева-мать и забота о воспитании будущего короля всецело легла на его бабушку. Заботы же об управлении королевством стремились возложить на себя другие члены совета регентов, и не только они. Одним из самых влиятельных магнатов в это время оставался дон Хуан Мануэль, тот самый, с кем в Мадриде в последние дни своей жизни пожелал увидеться Санчо IV. Он стал самым опасным и самым упорным недругом Альфонсо XI: их вражда то затихала, то разгоралась с новой силой. В периоды примирения, когда Хуан Мануэль поддерживал начинания своего сюзерена, король добивался крупных побед в экспедициях против мусульман (битва при Саладо 1340 г., взятие Альхесираса 1344 г.). Когда дон Хуан Мануэль выступал противником короля, то появлялась угроза нападения соседей — Арагона и Португалии, разгорались раздоры внутри королевства.
До совершеннолетия короля регенты старались подчинить себе отдельные области королевства, добиваясь признания своего статуса покровителей — tutor. «Хроника Альфонсо XI» повествует о том, как Хуан Мануэль переезжал из города в город и договаривался с жителями о том, что они переходят под его покровительство. Среди этих городов оказался и Мадрид, куда инфант приехал из Сеговии. Следствием признания такого покровительства было участие отрядов консехо в военных столкновениях, которые начались в это время между инфантами. Ситуация в Кастилии стала настолько сложной, что донья Мария де Молина решила прибегнуть к помощи Святого престола: папа Иоанн ХХII прислал своего легата (Гильом Пьер Годи — Godin), который должен был присутствовать на кортесах в Паленсии, где предполагалось собрать всех участников конфликтов.
Мария де Молина и кардинал отправили письма с приглашением прибыть в Паленсию Хуану Мануэлю, который находился в это время в Мадриде.
Прежде чем ответить, он собирает в городе представителей консехо со всех территорий, признавших его своим покровителем, — тогда это была вся Эстремадура и королевство Толедо, чтобы заручиться их поддержкой, прежде всего финансовой. Хуан Мануэль хотел ежегодно получать от консехо сумму, в семь с половиной раз превышающую установленные годичные выплаты. Напомню, что несколькими годами ранее король Фернандо IV, начиная военный поход, добивался от городов единовременного увеличения годичной подати в пять раз. Взамен консехо обычно с легкостью добивались от регентов оформления разнообразных привилегий, как сословных, так и общегородских. До нас не дошло ни одной грамоты, дарованной Хуаном Мануэлем Мадриду, но, вероятно, какой-то выгоды город ожидал, наравне с другими.
Хуан Мануэль получил согласие представителей на такие выплаты и теперь готов был вести переговоры с Марией де Молина и папским легатом. Однако примирения так и не состоялось — королева-бабка скончалась в Вальядолиде, поручив влиятельным людям города заботиться о десятилетнем короле. Последовавшие за тем четыре года — вплоть до совершеннолетия Альфонсо XI (1321—1325) — стали временем господства аристократии, когда территория королевства делилась по зонам покровительства. И когда по достижении королем четырнадцати лет регенты сложили свои полномочия, они отнюдь не отказались от той системы властвования, которая сложилась за это время. Переломить ситуацию можно было только жесткими мерами, которые и предпринял молодой король, предварительно заручившись поддержкой представителей консехо. Они на кортесах в Вальядолиде, где произошло провозглашение Альфонсо XI полноправным правителем, поспешили принести ему присягу верности, потеснив, таким образом, своих покровителей.
Мадриду не сразу удалось избавиться от последствий покровительства регента. Один из дядьев короля — дон Фелипе — выбрал Мадрид своей резиденцией и собирался завладеть крепостью, чтобы защититься от гнева короля, но его планам помешала внезапная смерть в 1327 г. Так у Мадрида появилась возможность вернуть себе статус консехо, подчиненного только королю. Мадридцы постарались реализовать ее при первом представившемся случае. Весной 1327 г.
Альфонсо XI, направляясь в Толедо, ненадолго остановился в Мадриде, где уважаемые жители города обратились к нему с прошением. У короля не нашлось времени разобрать его на месте, и он покинул город, не дав своего решения. Горожане снарядили еще одно посольство — не совсем ясно, последовало ли оно за королем в Толедо или посланцы были приняты, когда правитель снова остановился в Мадриде в апреле того же года. На сей раз канцлер оформил грамоту и приложил к ней королевскую печать, и таким образом общение консехо с королем напрямую было восстановлено — город снова мог рассчитывать на разрешение своих проблем королевской волей.
В грамоте от 20 апреля 1327 г. содержались решения по нескольким вопросам. Во-первых, отныне все судебные процессы между местными жителями (включая округу Мадрида) могли вести городские алькальды, не ставя в известность представителей короля. Последние могли участвовать в разбирательстве только в случае апелляции одной из сторон, неудовлетворенной решением местных судей.
Следующие две части касались решения вопросов о границах владений города. Король возобновлял запрещение основывать поселения на территории спорного округа Реальде-Мансанарес, которое нарушалось и Мадридом, и Сеговией, но первым гораздо активнее из-за поддержки дона Хуана Мануэля, враждебно настроенного по отношению к не признавшей его власти Сеговии.
Кроме того, король восстанавливал юрисдикцию Мадрида над землями поселения Торрехон. Доходы с этого поселения были дарованы королем Санчо — дедом Альфонсо, Гонсало Руису, жителю Толедо, а тот передал их своему зятю — Лопе де Веласко, представителю одного из самых знатных кастильских родов. Он стал не только получать доходы с Торрехона, но и отправлять там правосудие, назначая алькальдов по своей воле. Это было серьезным нарушением фуэро и наносило ущерб доходам консехо. Альфонсо восстанавливает власть города над Торрехоном. Хотя часть доходов по-прежнему принадлежит дону Веласко, но получать он ее должен из рук сборщиков, назначенных городскими властями.
Кроме того, роду Веласко запрещается уклоняться от вызова в мадридский суд под предлогом того, что они — жители Толедо.
Король отменяет все предыдущие королевские привилегии в пользу отдельных лиц, которые привели к территориальным потерям консехо Мадрида: его округа и доходы восстанавливаются, а отчуждения впредь запрещаются.
Надо сказать, что реализация на практике этих королевских распоряжений потребовала особых усилий со стороны в первую очередь консехо. Об этом свидетельствуют более поздние королевские грамоты. В том же 1327 г. Мадрид заручился поддержкой короля против притязаний архиепископа Толедо и консехо Алкала де Энарес на один остров на реке Харама. Пятью годами позже Альфонсо XI пришлось издать подтверждение всех упомянутых привилегий и особо распорядиться об отмене собственной грамоты дарения деревни Пинто Мартину Фернандесу. И, наконец, в 1348 г. на королевский суд были вызваны Хуан Санчес, Санчо и Лопе Веласко за то, что они соорудили в Торрехоне виселицу, что было серьезным ущербом судебным полномочиям Мадрида.
Очевидно, что факт постройки виселицы рассматривался как неопровержимое доказательство претензий упомянутых ответчиков на часть судебной власти, а это было недопустимо.
В 1329 г. после заключения брака с португальской принцессой Марией и нового примирения с доном Хуаном Мануэлем король собирает кортесы в Мадриде.
Об их деятельности мы знаем главным образом из королевской хроники. Судя по ней, это было очень представительное собрание. Первым вопросом, который здесь обсуждался, было финансирование похода против Гранады. Король традиционно обращается к представителям городов с просьбой об увеличении суммы ежегодных выплат, но помимо этого он сообщает о своем намерении обратиться к римскому папе, чтобы тот позволил использовать на военные нужды треть доходов церкви королевств и десятую часть доходов клира земель, составляющих королевский домен. По решению кортесов, намерения короля были одобрены, и он получил искомую сумму на снаряжение армии.
Второй задачей мадридских кортесов стала выработка законов для всего королевства. Здесь речь не шла еще о масштабной унификации, но это были усилия в том же направлении, что и создание таких обширных сводов норм, как Фуэро Реаль, Семь Партид, которые применялись очень ограниченно или не применялись вовсе. В новых законах делалась ставка на необходимость их практической реализации, поэтому они немногочисленны, но важны для всех частей королевства, что делает их универсальными. Речь шла о порядке организации сбора подати в королевскую казну, о запрете Канцелярии выдавать грамоты, оформленные не до конца, т. е. где присутствовали элементы формуляра, но отсутствовал основной текст. Не разрешалось совмещать должности на королевской службе. Декларировалось, что ни одна подать — обычная или экстраординарная — не может быть введена без обсуждения на кортесах.
С этого времени Мадрид и его округа очень часто оказываются в центре внимания короля. Иногда это связано с событиями, имеющими значение для всего королевства.
В 1332 г. после четырех лет брака у королевской четы родился наконец наследник — инфант дон Фернандо. Король особо известил консехо Мадрида об этом радостном событии и пригласил кабальеро города приехать, чтобы принести принцу клятву верности как будущему королю.
В 1339 г. Мадрид получил сразу две королевские грамоты. Одна из них касалась кабальеро, которые примут участие в планируемом военном походе против мавров (этот канун победы при Саладо), а также их вдов и сирот — речь шла об освобождении от целого ряда платежей.
Второй документ касался отправления правосудия в городе. Речь идет о повторном провозглашении Фуэро Реаль основным сводом норм, на который должен был опираться весь строй городской жизни и которому должны следовать городские судьи. Как мы знаем, первую попытку утвердить Фуэро Реаль в Мадриде сделал Альфонсо Х, но эпоха смут свела на нет все его усилия по законодательной унификации: в Мадриде, как и во многих других городах, о Фуэро Реаль быстро забыли и пользовались местным фуэро и королевскими привилегиями. Теперь ситуация сложилась иначе.
Король, как и его прадед, сетует в грамоте на плачевное состояние правосудия в городе из-за сохранения устаревших норм — fuero uieio, и объявляет о своем намерении исправить ситуацию, поскольку это его основная обязанность — вершить справедливый суд. Все это происходит в Мадриде в присутствии кабальеро и «добрых людей» города. Они выражают покорность королю, но просят внести некоторые изменения в Фуэро Реаль. Тот факт, что король согласился на просьбу мадридцев, возможно, и обеспечил на сей раз успех начинания. Речь шла о порядке назначения алькальдов и альгвасилов, т. е. основных должностных лиц в городском управлении. По Фуэро Реаль их должен назначать король, но Альфонсо XI согласился выбирать из тех кандидатур, которых ему представят жители города. Они должны были выбрать двух кандидатов на должность алькальда и трех или четырех — на должность альгвасилов, а король обязался утверждать их в должности.
Второй спорный пункт касался судебных штрафов. Фуэро Реаль гласило, что все штрафы, назначенные в судебном порядке, и часть штрафов за убийство идут в королевскую казну. Альфонсо XI согласился оставить их в распоряжении городского суда — половину должны были получать алькальды, а другую — альгвасилы.
Так готовность идти на компромисс помогла королю утвердить в Мадриде королевское право, а мадридцы получили новый свод норм, более универсального характера, чем их прежнее фуэро.
В этом же, 1339 г., король снова собирает кортесы в Мадриде.
Королю снова нужны были деньги на военные расходы — на сей раз речь шла о конфликте с Португалией. Альфонсо IV, португальский король, тесть Альфонсо XI, уже сосредоточил на пограничных территориях войска.
Альфонсо XI, по уже сложившемуся обычаю, сначала выслушал прошения прокурадоров. Они, во-первых, хотели получить экземпляры записи установлений, принятых на предыдущих мадридских кортесах десять лет назад. Это рассматривалось как подтверждение их силы и должно было облегчить их применение на практике. Другие просьбы касались податей. Представители консехо просили, чтобы собирались налоги только должностными лицами короля, а откуп их частными лицами должен быть запрещен. Также испрашивали запрет представителям королевского двора пользоваться для собственных нужд скотом местного населения — такое право должно было остаться только у короля.
Несмотря на то что король удовлетворил просьбы прокурадоров, они не согласились санкционировать новые экстраординарные сборы. Жители городов еще не оправились после предшествующих усилий по удовлетворению запросов короля. Надо сказать, что Альфонсо XI не остался вовсе без денежных средств — на сей раз ему на помощь пришли клирики, отдав часть своих доходов на оплату армии. И в итоге ситуация разрешилась благоприятным для короля образом.
Итак, король все чаще проводит в Мадриде много времени. Однако в городе, видимо, еще не появилось королевской резиденции — у нас нет никаких сведений о том, где именно останавливался монарх с приближенными. Если бы мы попытались найти внутренние изменения в городской жизни, которые свидетельствовали бы о расцвете Мадрида и объясняли бы интерес короля к городу, то обнаружили бы, что таких изменений нет. Все, что мы узнаем о разных сторонах хозяйственной жизни города из документов XIV в., свидетельствует о плавном развитии, постепенном расширении территории с уплотнением городской застройки. Достаточно напомнить, что до конца XIV в. городская застройка так и не распространилась на всю территорию внутри стены, а сооружение новой стены, охватывавшей разросшиеся пригороды, потребовалось только после 1463 г. Таким образом, причина частых визитов короля крылась не здесь.
Альфонсо XI отличался необычайным пристрастием к охоте — большую часть времени, не занятого войной и решением насущных проблем управления королевством, он проводил в горных лесах, охотясь на самую разнообразную дичь, в основном на крупного зверя — медведей, кабанов.
Он даже написал трактат под названием «Книга об охоте (на крупного зверя)». В ней описываются породы охотничьих собак и их выучка, приемы охоты, рассказываются занимательные истории, происходившие на охоте, — о долгом преследовании медведей с ночевками зимой в горах, о необычном и даже героическом поведении собак и т. п. Кроме того, подробно описываются области, где лучше всего охотиться, указываются их границы, особенности рельефа и рассказывается, в какой сезон и на кого здесь следует ходить. Почетное место среди любимых угодий короля-охотника занимала округа Мадрида.
Здесь была лучшая охота на медведя — недаром почти во всех вариантах гербов города фигурирует этот зверь! Грамоты Альфонсо XI, адресованные консехо Мадрида, касаются не только проблем управления городом и статуса разных групп населения, но и частных вопросов, связанных с организацией снабжения короля во время его охотничьих забав.
В 1346 г. Альфонсо XI посылает распоряжение властям Мадрида отправить в округ Мансанарес всех плотников, какие найдутся в городе, чтобы они соорудили там для него дом, где бы он мог остановиться. Оплатить работы должен был консехо. В этом же году алькальд короля в Мадриде Хуан Фернандес выносит приговор против нескольких жителей, которые взяли муку, чтобы испечь хлеб и отправить королю в горы, и не заплатили за нее. Дважды в 1347 г. мадридцы должны были оплатить расходы короля на организацию охоты.
В конечном итоге такая близость короля, его достижимость привели к тому, что он вникал и участвовал в сугубо внутригородских делах, чего не случалось при его предшественниках. В 1346 г. он дает разрешение на открытие в Мадриде школы грамматики и назначает плату наставнику. В 1347 г. король распоряжается о продлении срока долгов христиан иудеям из-за неурожаев.
Итак, близость к королю была не только чревата лишними расходами, но и давала возможность добиваться привилегий. Итогом же стало увеличение зависимости городского совета от короля. В начале 1346 г. Альфонсо XI издал распоряжение о назначении 12 рехидоров, которые вместе с королевским судьей, алькальдами, альгвасилами и писцом входили в состав консехо, или, как его теперь стали именовать, — аюнтамьенто. Так в Испании и по сей день называют мэрию.
В преамбуле грамоты указывалось, что король хочет, чтобы городской совет исполнял свои обязанности по управлению городом, а не был местом ссор и раздоров. Для этого он ставит под свой контроль состав совета. Королевский судья, председательствующий на заседаниях, — должностное лицо короля, назначение алькальда и альгвасилов производится после утверждения монархом предложенных горожанами кандидатур, и, наконец, теперь 12 рехидоров назначает сам король.
Король регламентировал как порядок работы консехо, так и сферу его компетенции. В нее входили все вопросы управления имуществом города и распоряжение доходами с него. Консехо должен был организовывать ремонт городских укреплений и поддерживать в надлежащем состоянии дороги в пределах округи. В его же ведении было распределение обязательных платежей среди жителей, организация посольств к королю и в другие города. Рехидоры не могли исполнять никаких других должностей, а срок их полномочий зависел исключительно от короля. Характер этих полномочий был таков, что каждый из них в отдельности не обладал никакой властью — они могли принимать решения только в составе совета. Таким образом, в отличие от алькальдов и альгвасилов, они не обладали исполнительной властью.
Отныне в городе нельзя было создать какой-либо орган управления без согласия короля, а если кто-нибудь осмелится создать какой-либо иной совет, то его следует схватить и отправить к королю на суд. Думается, в этом можно видеть опасения короля, что новый облик консехо может быть не воспринят горожанами и они захотят сохранить старые порядки формирования консехо и его работы. Это следовало пресекать.
Все нужды аюнтамьенто должны были оплачиваться из доходов городской казны и не могли превышать трех тысяч мараведи в год. Совет не мог по собственному почину вводить новые платежи без разрешения короля. Для принятия решений на заседании должны были присутствовать не менее восьми рехидоров. Заседал совет дважды в неделю — по вторникам и пятницам, а оправданием неявки могли служить либо тяжелая болезнь, либо пребывание на далеком расстоянии от города в связи со служебным поручением. Неявка без уважительной причины каралась крупным штрафом — 700 мараведи.
Так Мадрид, оказавшись в поле постоянного внимания короля, становится одним из городов, где формируется новая модель управления страной. Консехо из органа городского самоуправления постепенно становится органом, представляющим королевскую власть на местном уровне. В правление Альфонсо XI закладывались основы этой модели, а ее становление оказалось длинным, трудным и драматичным для всего королевства.
* * *
Жизнь Мадрида с конца XI в. постепенно принимает новые формы — территория города растет, меняется состав населения, складывается новый порядок внутреннего управления, формируется городская община.
Мы очень мало знаем о жизни мадридцев в XII в., хотя, видимо, именно тогда сформировалось то городское пространство, о котором появляются отдельные сообщения в более поздних документах. Тогда же оформляются те институты городской власти, деятельность которых отразилась в факте создания фуэро Мадрида и, конечно, в самом тексте документа, о чем шла речь выше. Наконец, именно на первую половину XII столетия приходятся события жизни человека, который стал почитаться как святой патрон города. Важно подчеркнуть, что почитания удостоился не воин-защитник крепости и участник походов против мусульман, а благочестивый труженик, пахарь. Кажется, в этом вполне можно усмотреть идеал жизни большей части населения города.
Действительно, история большинства районов средневекового Мадрида, вернее, приходов, свидетельствует о преобладании сельскохозяйственных занятий среди его жителей: владельцы земельных участков, причем не только за городской чертой, как сами занимались возделыванием земли, так и нанимали работников, сдавали участки в аренду. Занятие ремеслом и торговая деятельность хотя и не господствовали здесь, но сохраняли свое постоянное значение. В конечном итоге именно в тех районах, где они развивались активно и преобладали, складывался городской тип застройки. Названия улиц и площадей, сохранившиеся со времен Средневековья, чаще связаны именно с видами ремесла и рыночной торговлей, чем с видами сельского труда.
С XIII столетия постепенно растет число документов, связанных с Мадридом.
Теперь это не только указание места, где составлена королевская грамота, — появляются документы, адресованные именно жителям Мадрида — иногда всем, иногда отдельной группе.
Городское ополчение Мадрида — постоянный участник всех крупнейших военных походов королей против мусульман, что часто служит основанием для получения упомянутых королевских пожалований и привилегий. Община города настолько хорошо организована, что может выступать если не равным, то достойным противником такому значительному городу, центру епископства, каким была в то время Сеговия. А кроме того, представители Мадрида участвуют в кортесах королевства, роль которых в управлении страной растет в этот период. Таким образом, Мадрид XIII—первой половины XIV в. — город, уже очень активно участвующий в самых значительных событиях жизни королевства.
