Без галстука
Однажды весной 2000 года я опаздывал на встречу и позвонил, чтобы предупредить об этом. Это была встреча с юристом и бухгалтером по ценным бумагам, поэтому я спросил женщину, ответившую на мой звонок, могу ли я потратить еще несколько минут на то, чтобы сменить джинсы, черную футболку и ботинки на более официальную одежду. «Здесь это не обязательно», — сказала она. Когда я припарковал автомобиль и подошел к величественному зданию из камня, которое представляло собой великолепный образец корпоративной элегантности XIX столетия и было расположено в центре делового района Питсбурга, у меня оборвалось сердце. Я робко открыл дверь, будучи абсолютно уверен, что одет не по случаю. К своему удивлению, я увидел людей, одетых еще более неформально, чем я, — в брюки цвета хаки, рубашки-поло, кроссовки и даже сандалии. У некоторых в руках были спортивные сумки. Может, я не туда попал — в офис компании из сферы высоких технологий, к примеру, или в зал нового магазина одежды? Нет, заверила меня администратор. Я находился в нужном месте — в офисе самой старой и самой престижной юридической компании по корпоративному праву в нашем городе.
Среда, в которой мы работаем, меняется не только в плане дресс-кода. Рабочая среда во многих отношениях становится более открытой и удобной для сотрудников: это касается открытой планировки офисного пространства и других новинок дизайна, гибкого графика, новых правил работы и методов управления. Безусловно, любая тенденция ограничена рамками времени, но появление рабочей среды нового типа — это не дань преходящей моде, а эволюционная адаптация к изменению характера креативной работы, причем устойчивость этой среды обусловлена ее более высокой эффективностью. В первом издании книги я назвал эти перемены «рабочей средой без галстуков». Еще тогда я говорил, что все эти изменения неслучайно совпали с развитием интернета и ростом интернет-компаний. Неформальная рабочая среда представляет собой сочетание гибкой, открытой, интерактивной модели научной лаборатории или художественной студии и механической модели промышленного предприятия или традиционного корпоративного офиса. Она не появилась в одночасье: многие ее элементы формировались на протяжении десятилетий и продолжают развиваться до сих пор. Некоторые новые особенности рабочей среды, которые всего десять лет назад казались поразительными и даже революционными, в наши дни стали настолько привычными, что о них даже больше нечего сказать — разве что подчеркнуть, что они сделались неотъемлемой частью зарождающейся креативной экономики.
Новый дресс-код
Когда я работал над первым изданием книги, немногие тенденции формирования рабочей среды будущего привлекали так много внимания, как ослабление строгости требований к стилю одежды. Около четверти специалистов по информационным технологиям, принявших участие в 2000–2001 годах в опросе InformationWeek о заработной плате, заявили, что возможность носить повседневную одежду относится к самым важным условиям их работы. В первом издании я рассказал о том, как однажды зашел в элитный магазин одежды Barney’s в Сиэтле, где было полно молодых людей, бродивших среди вешалок, потягивая минеральную воду и охлажденное белое вино. Менеджер в черном костюме, женщина тридцати с небольшим лет, которая работала в магазине со дня его открытия, рассказала, что за несколько последних лет заметила существенные изменения в покупательских привычках креативного класса Сиэтла, особенно тех его представителей, которые работали на компанию Microsoft, известную как рай для нердов. Со дня открытия магазина каждый год сокращались продажи традиционных костюмов, так же как и одежды, которую обычно носят гики, — то есть брюк цвета хаки, водолазок и голубых курток. Впрочем, магазин хорошо зарабатывал на продаже модной одежды в нью-йоркском стиле: черных брюк, футболок Helmut Lang, верхней одежды и обуви Prada, кожаных курток и модных больших сумок. Отметив, что продуктам Prada и других брендов современных дизайнеров отдают предпочтение некоторые топ-менеджеры компании Microsoft, автор статьи в сентябрьском номере Wall Street Journal обозначил новый стиль термином «гик-шик». Десять лет спустя стиль техногиков уступил место еще более вычурному хипстерскому внешнему облику: кроссовки, куртки с капюшонами, обтягивающие джинсы и футболки с треугольным вырезом.
На протяжении многих десятилетий до изменения офисного дресс-кода за пределами офиса стиль одежды постепенно становился все более непринужденным. В течение первых десятилетий ХХ столетия мужчины ходили в костюмах и галстуках даже на бейсбольные матчи, а женщины надевали длинные платья и затейливые шляпки на пикники. К средине 1960-х, примерно в то время, когда перчатки перестали быть обязательным атрибутом официального дамского наряда, а мужчины отказались от шляп, костюм стал прежде всего элементом деловой одежды и все меньше встречался вне офиса. Повседневная одежда проникла в офисы в 1980-х годах — отчасти потому, что она более удобна, но также в связи с повышением значимости креативной работы. Более свободный стиль одежды был связан не только с тем, как выглядят сотрудники. Это был также признак терпимости к различиям и разнообразию в рабочей среде, что соответствовало желанию сотрудников иметь свободный график и их стремлению выразить свою индивидуальность. Статус больше не связан с высокой должностью или репутацией хорошего работника, он обусловлен принадлежностью к творческой элите, а люди креативных профессий не носят униформу. Они одеваются так, чтобы выразить свой характер, как это делают художники и ученые; они одеваются просто и практично, чтобы сосредоточиться на серьезных творческих задачах, которыми занимаются в данный момент. Другими словами, они носят то, что хотят.
Сразу же после появления нового дресс-кода на него обрушился шквал критики со стороны сторонников традиционного стиля одежды. В конце 1990-х в Wall Street Journal было много публикаций о женщинах, которые приходят в офис в «слишком смелой» одежде. В USA Today раскритиковали повседневный стиль одежды как путь к распущенности, осудив его как процесс «кэжуализации Америки». Я столкнулся с такими противоположными взглядами на происходящее на собственном опыте. В 1980-х годах, в самом начале карьеры, я ходил на встречи и выступления в деловом костюме и галстуке. Но когда на рубеже столетий начал выступать с лекциями по теме этой книги, одни организаторы просили меня придерживаться менее официального стиля, чтобы придать больший вес сказанному, тогда как другие (порой в тех же организациях) занимали иную позицию. Зимой 2001 года я получил от устроителей одного мероприятия множество электронных писем с предложениями, касающимися не только содержания моего выступления, но и стиля одежды. Их авторы считали, что я должен быть одет в деловой костюм и галстук и не затрагивать такие спорные темы, как гомосексуализм. Один из главных организаторов мероприятия ответил своим обеспокоенным коллегам так: «Я разговаривал с доктором Флоридой, и он заверил меня, что нет причин для беспокойства. Он будет выступать на афроамериканском английском, в розовой пачке и большом сомбреро. В заключение он раздавит электрическую лампочку, завернутую в белую салфетку. Его единственное требование — разместить все в зале по правилам фэншуй, чтобы создать позитивную атмосферу».
Довольно долго ничего подобного больше не происходило, однако не так давно, когда я выступал с лекциями на Ближнем Востоке, меня попросили не упоминать о моих выводах по поводу терпимости к гомосексуалистам. Я не стал ничего выбрасывать из своих заметок, но это уже другая история.
Для креативной экономики характерен не единый дресс-код, а множество разных стилей одежды. Я понял это в один прекрасный день в 2000 году, когда рассматривал людей, присутствовавших в конференц-зале крупной вашингтонской юридической фирмы. Один человек был одет в деловой костюм; на другом были куртка и брюки цвета хаки. У девушки в короткой юбке и смелой блузке мелькнуло колечко в языке. В тот момент разговор шел о дресс-коде, и, когда кто-то обратил внимание на разнообразие стилей одежды у присутствующих, мы все поняли, что даже не замечали этого, настолько привычными стали произошедшие перемены.
Гибкий график работы и — более длинный рабочий день
Офисные работники не только одеваются иначе, чем всего десять лет назад, но и по-другому относятся к графику работы. Вместо того чтобы придерживаться строгого распорядка, характерного для организационной эпохи (пять дней в неделю, с девяти до пяти), все больше работников во всех отраслях имеют возможность выбирать по своему усмотрению как часы, так и дни работы. В первом издании книги я привел данные Бюро трудовой статистики США за 1997 год, согласно которым более 25 миллионов (27,6 процента от всех штатных сотрудников, работающих на условиях полной занятости) в той или иной степени меняли свой рабочий график — либо официально, либо посредством неофициальных договоренностей с работодателями. По данным Института семьи и труда, более двух третей (68 процентов) работников могли периодически менять время начала и окончания рабочего дня; более половины (55 процентов) иногда брали работу на дом. В мае 2004 года этот показатель вырос до 36,4 миллиона работников, что составило около 30 процентов от общей численности работающего населения. Гибкий график работы гораздо чаще использовали представители креативного класса. По данным Бюро трудовой статистики, в 2004 году гибкого графика работы придерживались более 50 процентов программистов и математиков, 49,7 процента специалистов в области биологических наук, естествознания и социологии, 46,7 процента менеджеров, 44,5 процента архитекторов и инженеров и 41,9 процента работающих в области искусства, дизайна, средств массовой информации и индустрии развлечений — по сравнению с 13,8 процента производственных рабочих.
Гибкий график работы появился отчасти в ответ на реалии современной жизни. Например, в семьях с двумя работающими родителями кто-то должен иметь возможность уйти с работы пораньше, чтобы забрать детей из школы. Кроме того, креативная работа в большинстве случаев связана с проектами, а их реализация происходит циклически: периоды интенсивной работы сменяются более спокойными периодами. Креативная работа требует огромной концентрации, ее невозможно выполнять без перерывов на отдых, даже в дневное время. Многие рассказывают, что им нравится напряженно работать по много часов подряд, а затем совершить длинную пробежку или покататься на велосипеде, чтобы зарядиться энергией на оставшуюся часть рабочего дня, который может продлиться до самого вечера, превратившись, по сути, в еще один рабочий день. К тому же креативное мышление почти не поддается управлению. Порой человек долго размышляет над какой-то идеей или безуспешно ищет решение проблемы, а затем в самый неожиданный момент все становится на свои места.
Гибкий рабочий график ни в коем случае не означает, что рабочий день становится короче. Развитие современного капитализма за всю его долгую историю неизменно сопровождалось увеличением продолжительности рабочего дня. Сначала этому способствовало появление электричества, а в наши дни — персональных компьютеров, мобильных телефонов и интернета. По данным Бюро трудовой статистики, самая длинная рабочая неделя (более 49 часов) у специалистов, а также технического и управленческого персонала, а самый длинный рабочий день — у представителей креативного класса.
Новое рабочее пространство
Офисы выглядят сейчас совсем не так, как даже в недалеком прошлом, и не только потому, что большинство сотрудников придерживаются неформального стиля одежды. В новых или реконструированных офисах часто можно увидеть открытые водопроводные трубы, как будто не до конца обработанные стены и потолки, а вместо большого количества офисных кабинок создается больше свободных зон. В 2011 году в интервью Эллисон Ариеф исполнительный креативный директор крупнейшей компании по производству офисной мебели Herman Miller Бен Уотсон сказал: «Десять лет назад организации выделяли на создание индивидуальных рабочих мест от 80 до 90 процентов своего бюджета. Сейчас эта цифра составляет от 65 до 70 процентов и вскоре снизится до 50 процентов.
…В наши дни в Северной Америке 70 процентов работы выполняют группы из двух и более сотрудников. Такого понятия, как отдельный работник, больше нет. Следовательно, нам необходимо понимать, как протекает процесс совместной работы, и создавать различные варианты микросреды — по сути, сочетание этих вариантов, чтобы человеку хотелось быть в офисе даже больше, чем дома или в Starbucks».
Возникший в Кремниевой долине стиль беззаботного, непринужденного рабочего пространства с нечеткими границами, функционирующего 24 часа в сутки, нашел отражение в создании офисных комплексов, напоминающих университетские городки. Когда в 2006 году компания Google открыла свой нью-йоркский офис в районе Челси, в New York Times обратили внимание на вызванный этим событием конфликт культур:
Просмотрев иллюстрации к этой статье, я был поражен сходством между рабочей средой в Google и других компаниях, придерживающихся неформального подхода к обустройству рабочего пространства, и университетскими общежитиями или, если уж на то пошло, игровой зоной для молодежи из привилегированных слоев общества. Креативные люди не могут работать, как на конвейере. Мотивация умственного труда такого типа требует совершенно нового рабочего пространства — пространства, которое должно быть по меньшей мере благоприятным для работы и отдыха, организованным с учетом индивидуальных особенностей сотрудников, а также интересным.
Традиционная компания с вертикальной организационной структурой и иерархической системой управления была основана на производственной модели потока информации и рабочего процесса. В таких организациях для руководителей выделялись особые офисные помещения, в которых они могли общаться с деловыми партнерами в конфиденциальной обстановке, а рабочих, выполняющих рутинные операции, размещали в стандартных помещениях, чтобы их ничто не отвлекало от работы. В итоге мышление как руководителей, так и подчиненных было в буквальном смысле слова ограничено стенами их рабочего пространства. В основе креативной экономики лежит процесс быстрого генерирования идей и их распространения по всей компании. Этот мир сжатых сроков, неопределенности и открытий, мир создания знаний, командной работы и взаимного обогащения идей требует наличия интерактивного рабочего пространства, которое до сих пор можно было найти только в студиях дизайна или научных лабораториях.
Существует бесконечное количество вариантов организации такого рабочего пространства, но все их можно разделить на два основных типа, каждый из которых имеет свою символическую и функциональную ценность. В пригородных зонах и высокотехнологичных офисных парках, расположенных на больших площадях в таких местах, как Кремниевая долина и Исследовательский треугольник Северной Каролины, чаще всего строятся новые офисные здания и комплексы. Крупные компании, которым необходимо много рабочего пространства (в частности, занимающиеся разработкой и сборкой электронной аппаратуры), нередко строят в таких местах большие кампусы. Фасады зданий в этих кампусах могут быть выполнены с использованием достаточно смелых и оригинальных элементов дизайна. В новых офисных зданиях, построенных в пригородных районах, в большинстве случаев используется открытая планировка рабочего пространства, обеспечивающая свободное передвижение большого количества сотрудников. Отдельные дизайнерские штрихи, нарушающие блестящую новизну интерьеров (например, необработанные участки поверхности или открытые инженерные коммуникации), помогают смягчить ощущение стерильности нового рабочего пространства и делают его более комфортным. В таком пригородном комплексе встречается буквально все, чего может захотеть или что может понадобиться работнику, — от эспрессо-баров и бесплатных столовых до детских садиков и оборудованных по последнему слову техники медицинских кабинетов, площадок для игры в фрисби и консьерж-службы. Смысл и назначение такой рабочей среды очевидны: зачем вам уходить? Оставайтесь здесь, на работе.
Второй тип организации рабочего пространства — реконструированные помещения в старых зданиях, расположенных в деловом районе города или других кварталах. Джейн Джекобс предвидела эту тенденцию много лет назад, когда написала следующее: «Старые идеи могут порой опираться на новые здания. Новые идеи должны опираться на старые здания». Штаб-квартира Amazon в Сиэтле расположена в здании бывшей больницы, а компания Zappos переводит свой офис в бывшее здание мэрии Лас-Вегаса. Такое размещение офисов популярно и среди небольших компаний, которые не нуждаются в больших площадях, но стремятся создать свой индивидуальный стиль. Безусловно, расположение офисов в старых зданиях имеет преимущества. Если в здании не требуется проводить капитальный ремонт, оно может обойтись достаточно дешево, что очень важно для небольшой компании с большим количеством идей и нехваткой денег для их реализации. Открытое пространство верхних этажей легко приспособить и оборудовать для любых целей. Если офис компании расположен в оживленной городской зоне, сотрудники будут посещать расположенные в соседних кварталах кафе, магазины и медицинские учреждения, которые крупным компаниям с офисами в пригородных районах приходится строить в своих кампусах.
