В своей книге Каушик Басу утверждает, что мейнстримная экономическая наука и ее консервативные популяризаторы исказили идею Смита и помешали нашему пониманию того, как работает экономика, почему одни экономики терпят крах, а другие преуспевают и какой может быть природа и роль государственного вмешательства.
Дефицит демократии
Войны во имя демократии и свободы — нередкое явление. Это происходит сейчас в Ираке, это происходило во Вьетнаме. Однако, учитывая сколько людей погибло в результате военных действий на некоторых из этих театров военных действий, нужно быть очень легковерным, чтобы считать, что войны действительно способствуют развитию свободы и демократии в тех странах, на которые падают бомбы. Уникальные данные, собранные американскими военными, дают нам, вероятно, самый полный отчет о бомбардировках Вьетнама. Вот краткое его изложение:
Война в Индокитае, которая велась главным образом во Вьетнаме, стала примером наиболее интенсивных воздушных бомбардировок в истории человечества: «ВВС США с 1964 года по 15 августа 1973 года сбросили на Индокитай в общей сложности 6 162 000 тонн бомб и других боеприпасов. Самолеты ВМС США и корпуса морской пехоты израсходовали в Юго-Восточной Азии еще 1 500 000 тонн. Этот тоннаж значительно превышает расход авиационных боеприпасов во Второй мировой и Корейской войнах. Во время Второй мировой войны ВВС США израсходовали 2 150 000 тонн (1 613 000 на европейском ТВД и 537 000 на тихоокеанском театре военных действий), а во время Корейской войны — 454 000 тонн» (Clodfelter, 1995). Таким образом, во время Вьетнамской войны масштабы бомбардировок превысили (по весу) по крайней мере в три раза масштабы бомбардировок на европейском и тихоокеанском театрах военных действий периода Второй мировой войны и почти в тридцать раз общий тоннаж, израсходованный во время Корейской войны. Если учесть, что довоенное население Вьетнама составляло 32 миллиона человек, то во время конфликта на душу населения пришлись сотни килограммов взрывчатых веществ.
Этот фрагмент, включающий цитату из Майкла Клодфелтера, взят из работы Эдварда Мигеля и Жерара Ролана (Miguel and Roland, 2005). Эти цифры из базы данных американской армии (в частности, данных Управления военного сотрудничества министерства обороны США (УВСМО), хранящихся в Национальном архиве США в группе записей № 218) были получены Мигелем и Роланом от Американской ассоциации ветеранов Вьетнама с разрешения УВСМО.
Было бы действительно большой наивностью полагать, что эти беспрецедентные американские бомбардировки гораздо меньшей и более бедной страны, Вьетнама, были произведены в интересах демократии и свободы вьетнамского народа, то есть, проще говоря, ради тех самых людей, которых бомбили. На самом деле бомбардировки происходят не для продвижения демократии, а, скорее, из-за ее недостатка. Соединенные Штаты почувствовали некие отдаленные угрозы своим интересам и попытались ликвидировать эти риски. В демократических странах люди и группы часто сталкиваются с отдаленными угрозами со стороны других людей и групп. Растущее благосостояние вашего конкурента может представлять для вас долгосрочный риск. Увеличение численности некоторых групп может создать у вас ощущение, что в долгосрочной перспективе ваша группа находится в опасности (при Саддаме Хусейне некоторые иракцы чувствовали то же самое в отношении курдов). Но это не дает нам возможности атаковать эти группы и сбрасывать на них бомбы, потому что демократическое правительство не допускает подобной агрессии, основанной на смутных опасениях; масштаб агрессивных действий, которые демократическое правительство может предпринять против одной из своих собственных территорий, — не важно, насколько антагонистично та настроена по отношению к правительству, — гораздо более ограничен, нежели масштаб тех действий, которые оно может применить в отношении столь же антагонистичной другой страны. Кроме того, даже с нормативной точки зрения, речь не идет о том, что любое агрессивное действие может быть оправдано, коль скоро кто-то воспринимает нечто, как угрозу для себя. Большая часть войн и политических кризисов в мире показывает, что происходит, когда у руля не стоит демократическое правительство — и именно это имеет место на глобальном уровне. И это есть та самая утопия, которая, как полагают некоторые экономисты, должна возникнуть в результате действий совершенно свободных агентов, при отсутствии всякого государственного вмешательства.
Мировая экономика является отличным местом для изучения этой ситуации. Благодаря технологическим прорывам последних двух тысячелетий (при значительном ускорении прогресса в последние пятьдесят лет), экономическая глобализация является частью нашей жизни уже не первый день. Это означает все более активное движение товаров, услуг и капитала между странами. Но экономическая глобализация не сопровождалась сколько-нибудь сопоставимой политической глобализацией. Эта опасная ситуация может повлечь за собой дестабилизацию всего мира, а для ученого-экономиста она указывает на жизненно важную необходимость создания структур управления и руководства на глобальном уровне.
Как мы уже видели, группы или индивиды, полностью предоставленные сами себе и свободно преследующие собственные эгоистичные интересы, которые не ведут к достижению социальной оптимальности, могут ввергнуть страну в гоббсовский хаос. Это именно та тенденция, которую мы наблюдаем на глобальном уровне, так как наши институты глобального управления очень слабы.
Для начала я хочу обратить внимание на одно важное следствие сложившейся ситуации. Одно обстоятельство, сопутствующее глобализации и техническому прогрессу, которое либо оставалось незамеченным, либо сбрасывалось со счетов теми, кто его заметил, заключается в разрушительном воздействии этой ситуации на глобальную демократию. Следствием этого феномена является то, что даже если отдельные страны стали демократическими, совокупная глобальная демократия, весьма вероятно, уменьшилась. Задача этой главы состоит в том, чтобы развить и защитить эту гипотезу, выявить следствия сложившейся ситуации и предложить противоядие.
Глобализация часто представляется экономистами как объединение экономик. Другими словами, благодаря развитию новых технологий передачи и обмена, а также постепенному разрушению препятствий для торговли и потоков капитала, в настоящий момент движение товаров, услуг и капитала из одной страны в другую стало проще и дешевле. Эта новая ситуация обладает огромными преимуществами и потенциально может привести к значительному улучшению уровня жизни. Действительно, многие люди на всем земном шаре, например в Китае или Индии, выиграли от этого. Если мы останемся в рамках упрощенных трактовок теоремы невидимой руки, то нам следует относиться к такому виду глобализации как к совершенному благу, но это будет ошибкой. Обычное, несколько механическое применение теоремы невидимой руки должно выглядеть так. Теорема говорит нам, что если конкурентным рынкам позволить функционировать без ограничения индивидуальной свободы, то в результате экономика будет эффективной (по Парето). Как всем нам известно, мировая экономика в действительности не является единой экономикой из-за многочисленных искусственных препятствий на пути движения товаров и услуг, возведенных национальными государствами. Глобализация есть движение в сторону демонтажа этих барьеров путем изменения государственной политики и создания новых технологий, и, в то же время, в сторону создания единой глобальной экономики. Таким образом, глобализация — это движение к миру, где будет применяться теорема невидимой руки, и, таким образом, она рождает надежду на всемирную эффективность.
Потенциальные выгоды от глобализации, без сомнения, велики. Тем не менее приведенный аргумент имеет ряд недостатков, включая один хорошо известный. В литературе он обычно называется «теоремой второго лучшего», которая гласит, что даже если конкурентное равновесие свободного рынка является оптимальным, это вовсе не значит, что любой шаг по направлению к нему приближает нас к оптимальности. Другими словами, могут существовать сложные немонотонности, при которых приближение к конкурентному равновесию может быть хуже, чем удаление от него. Но даже если мы не будем учитывать этот аргумент «от второго лучшего», есть еще одна проблема, более практического характера. В реальности функционирование экономики никогда не является исключительно вопросом личного выбора и рациональности. Правительство в любом случае играет свою роль — обеспечивая общественные блага, исполнение контрактов (основополагающий момент для нормального функционирования рынков) и сдерживая неравенство, чтобы оно не вышло из-под контроля. Читатель может счесть это утверждение странным, учитывая, что в четвертой главе говорилось, что правительство — это не что иное, как воплощение убеждений отдельных граждан. Тем не менее необходимо иметь в виду, что это не делает его ни менее реальным, ни менее важным.
Принципиальное различие между формирующейся глобальной экономикой и отдельными экономиками, вроде экономик США или Индии, заключается в том, что первая не имеет правительства, поскольку политическая глобализация заметно отстает от глобализации экономической. Проблема, которую я собираюсь рассмотреть, связана с этой аномалией. Одним из ее следствий является разрушение демократии и рост глобального неравенства до уровня, недопустимого в экономиках стран, которыми управляет единое правительство. Последнее обсуждалось в предыдущей главе, а первое будет рассмотрено далее.
Демократия включает множество вещей, в том числе наличие разнообразных политических и законодательных институтов, возможность для граждан формировать экономическую политику, которая влияет на их жизнь, и, наконец, определенный склад ума (Sen, 1999; Сен, 2007). Тем не менее в своей основе и в своих простейших формах демократия требует, чтобы люди имели возможность выбирать тех, кто ими управляет, а также чтобы голос одного человека считался таким же важным, как голос другого. Хотя даже этот последний основополагающий принцип сталкивается со сложными проблемами и парадоксами (как хорошо знал Льюис Кэрролл (Чарльз Лютвидж Доджсон в своем оригинальном воплощении), и, как показал Эрроу в своей новаторской работе (Arrow, 1951; Эрроу, 2004)), в простоте этих условий заключено то преимущество, что мы можем без труда проверить, удовлетворяет ли им общество.
Отметим еще, что распространение глобализации почти по определению подразумевает, что люди и страны могут оказывать большее влияние на другие страны и на жизни граждан этих стран. Кроме того, — хотя это и не верно по определению, но имеет место в реальности, — эта способность одних стран воздействовать на другие далеко не симметрична. Например, Соединенные Штаты могут отрезать Кубу от торговых путей. Они могут сделать это не только за счет сворачивания своей собственной торговли с Кубой, но также угрожая карательными мерами тем, кто торгует с Кубой или инвестирует в нее. И это не просто гипотетическая возможность, о чем свидетельствует закон Хелмса—Бертона 1996 года. Куба, в свою очередь, практически никак не может навредить экономике или политике США. Подобным же образом Китай может осуществить некие действия на Тайване или в Сингапуре, на которые те ответить не смогут. Вполне вероятно, что благополучие иракцев больше зависит от результатов выборов в США, чем от их собственных.
В начале 1970‑х вопрос о том, кто станет президентом США, был вопросом жизни и смерти для рядовых чилийцев. Когда 4 сентября 1970 года кандидат «Народного единства» Сальвадор Альенде победил на выборах в Чили большинством голосов, а затем 4 октября красиво выиграл во втором туре выборов в конгресс у своего соперника Хорхе Алессандри и стал президентом страны, это было важным событием для чилийцев. Но не менее, а возможно, даже и более важным событием для них стало избрание Ричарда Никсона, хотя они в нем не участвовали. Демократически избранное чилийское правительство начало проводить масштабные реформы, предполагавшие передачу богатства из рук богатых и крупных корпораций бедным. Независимо от того, что мы думаем о том, могла ли такая политика помочь беднякам в долгосрочной перспективе, не может быть никаких сомнений в том, что правительство Альенде пользовалось поддержкой чилийского народа. Но вскоре Ричард Никсон создает свой печально известный «Комитет сорока», который начал осуществлять тайные операции в Чили, скупая радиостанции, финансируя антиправительственные статьи в газетах и в конечном счете осуществил государственный переворот, в ходе которого тысячи людей были убиты или объявлены «исчезнувшими». Из своей президентской резиденции Ла-Монеда Альенде сквозь радиопомехи и звуки выстрелов в последний раз обращался к своему народу: «Радио „Магальянес“ наверняка скоро замолкнет, и спокойная твердость моего голоса уже больше не коснется вас. Это неважно… Другие преодолеют эту темную и горькую эпоху, когда измена пытается одержать верх». Вскоре после этого руководители переворота ворвались в Ла-Монеда и Альенде был убит. 13 сентября печально известный генерал Аугусто Пиночет становится президентом Чили. Национальная демократия была жестоко подавлена.
Поскольку мир становится меньше, а влиятельные правительства разрабатывают различные инструменты и методы влияния на жизнь граждан других стран, людям уже недостаточно выбирать руководителей только своих собственных стран. Поскольку для демократии необходимо наличие возможности выбирать лидеров, которые влияют на вашу жизнь, в глобализованном мире, таком как нынешний, граждане, особенно граждане бедных стран, должны принимать участие в выборах руководителей богатых и могущественных государств. Когда Дебора Соломон из New York Times спросила Ханса Бликса, бывшего инспектора ООН, шведа, о президентской гонке в США, тот ответил: «Я думаю, что мы, иностранцы, возможно, должны иметь право голоса на ваших следующих выборах, так как сильно зависим от вас».Но поскольку таких транснациональных выборов не существует, глобализация не может не вызывать сокращение демократии в глобальном масштабе. Это мое «фундаментальное положение».
Идея о проведении транснациональных выборов даже как гипотетическое предложение выглядит наивно, и на данном этапе человеческой истории это явно не та идея, которую можно предложить, не вызвав обвинения в приверженности абсурдным концепциям. Кроме того, подобная система тоже имеет свои недостатки и скрытые ловушки. Неудивительно, что транснациональные выборы — это не то, что я предлагаю. Тем не менее нам надо признать, что без них в мире столько же демократии, сколько ее было бы в США, если бы на выборах президента всей страны могли голосовать только жители округа Колумбия.
Это значит, что нам необходимо думать о других способах укрепления глобальной демократии. По большей части речь идет о создании новых глобальных институтов, соглашений и систем международных законов, а также о внесении некоторых новаторских изменений в существующие международные организации. Далее я вернусь к некоторым из этих предложений.
