Фэнтези насыщено отсылками к реальным культурам
В одном из писем Толкин признавался: он не придумывает, а описывает мир. С одной стороны, Толкин создает свою собственную, неповторимую вселенную, с другой — внедряет в нее реально существующие культурные модели и архетипы, с третьей — замыкает мир произведений, заставляя читателей интересоваться, что же было до «Властелина колец», и читать «Хоббита» и «Сильмариллион». В описании различных народов, населяющих вселенную Толкина, можно угадать элементы египетской, венецианской и других культур. В частности, Рохан (в другом переводе — Ристания) населяют норвежские викинги, перемещенные волей автора из моря в степи. В произведениях Толкина присутствуют как христианские аллюзии — самопожертвование ради спасения мира, — так и элементы античной мифологии. В частности, писатель признавался, что его преследует сон, как над прекрасным городом поднимается огромная черная волна — это мотив гибели Атлантиды, который фигурирует в пророческом сне Фарамира. В «Сильмариллионе» эта идея раскрывается в гибели Нуменора, жители которого поддались искушению Саурона. Все это рождает странный, вторичный мир (secondary world), который является слепком нашей реальности. Он основан на логике мифа: Толкин моделирует трехуровневую структуру вселенной, состоящую из мира богов, людей и подземного мира.
Культурные архетипы прослеживаются и в «Гарри Поттере» Джоан Роулинг. Классическая идея мифа о покровительстве ушедшей матери, присутствующая как в русских сказках, так и в сказках братьев Гримм, трансформируется из идеи посмертного благословления в идею защиты. Жертва матери защищает Гарри Поттера вплоть до конца шестой книги. Более того, эту защиту усиливает кровная связь Лили с семейством Дурслей, у которых герой вынужден проживать. Сложная система двойников раскрывает взаимодействие добра и зла, которые могут сосуществовать в одном человеке, но не слиты воедино, как в манихействе, а разделены и подразумевают необходимость морального выбора.
Филолог Мария Штейнман об элементах реальных культур во вселенной Толкина и системе двойников в «Гарри Поттере»
История Бильбо отсылает к сюжету «Беовульфа»
Толкин написал «Хоббита» в 1937 году, а спустя год вышла работа Йохана Хейзинги «Homo Ludens», в которой он предупреждает современников о «пуерилизме», то есть синдроме подросткового величия, свойственного европейской цивилизации. В работе Хейзинги подростковость связана с тоталитаризмом. Повесть Толкина, выполненная в стилистике детской литературы, стала противопоставлением детского, любопытного и непосредственного взгляда на мир, когда разница между «своими» и «чужими» вызывает любопытство, а не вражду, подростковой нетерпимости к чужакам и военизированной экзальтации.
История Бильбо Бэггинса — это история взросления. Хотя придуманный Толкином герой — ровесник своему создателю, психологически дело обстоит иначе. Бильбо Бэггинсом руководят две взаимоисключающие эмоции: страх и любопытство. Страх выйти за пределы зоны комфорта автор называет «бэггинсовским» началом, а любопытство — «туковским» (по имени предков героя). Именно любопытство становится основным фактором развития личности: юный хоббит выходит из норы и отправляется исследовать мир. Гномы по отношению к Бильбо выступают в качестве взрослых, которые постоянно поучают и критикуют юношу, но в ходе повествования Бильбо, чувствующий себя маленьким и неумелым, все больше узнает о своих способностях и завоевывает уважение наставников.
Толкин насыщает своего «Хоббита» аллюзиями на «Беовульфа», чтобы раскрыть универсальные этические категории, которые не меняются в зависимости от эпох. В «Беовульфе» фигурирует вор, укравший чашу из сокровищницы дракона, который в отместку начинает разорять окружающие земли. Взломщик-Бильбо, отправившийся с гномами в путь, чтобы отомстить дракону и вернуть сокровище, не только находит тайный ход в сокровищницу и выносит оттуда чашу, но и выведывает слабое место дракона. Но когда он видит драгоценный Аркенстон, Сердце Горы, он оказывается перед тяжелым выбором. Поначалу он поддается соблазну и утаивает камень, но потом находит в себе силы отказаться от ценности во имя мира между гномами, эльфами и людьми. И хотя Бильбо не удается купить мир с помощью Аркенстона, враждующие стороны все же объединяются в борьбе с общим врагом — гоблинами. Так происходит моральное взросление Бильбо и окружающих его персонажей. Финалы «Беовульфа» и «Хоббита» очень разные. Беовульф побеждает дракона, но погибает сам и даже перед смертью думает о сокровищах, которые не приносят его роду счастья. Предчувствуя беду, сородичи погребают драгоценности вместе с вождем. Бильбо же, пожертвовав камень на алтарь мира, спас гномов от проклятия клада, и Торин, героически погибший в битве с гоблинами, признает тщету и земной власти, и земного богатства.
Ощущение чудесного достигается за счет сочетания несочетаемого
По определению исследователя Дарко Савина, научная фантастика является литературой когнитивного отстранения. С одной стороны, научно-фантастический текст познавателен, он сообщает нам что-то новое о нашем мире и нас самих. С другой стороны, он производит эффект «остранения» (термин, введенный русским исследователем Виктором Шкловским, пишется именно так), то есть отдаляет нас от повседневности, делает нас чуждыми к нашему эмпирическому окружению. Связь между этими двумя эффектами осуществляется посредством новума — технической инновации, которую писатель вводит в текст и которая позволяет экстраполировать современные научные знания в будущее. В удачном научно-фантастическом тексте должен быть некоторый неологизм — по-настоящему новое слово, описывающее некое невиданное изобретение.
Но это не означает, что научная фантастика состоит только из неологизмов: если потчевать читателя замысловатыми изобретениями через строчку, текст получится скомканным и не сможет увлечь читателя. По мнению писателя Самюэля Дилэни, хороший текст постепенно нарушает связь читателя с реальным миром, не используя неологизмов, а используя опознаваемые нами слова в неожиданных сочетаниях: «Красное солнце было высоко, а голубое солнце было низко». От предложения к предложению, от фразы к фразе автор постепенно уточняет, что описываемый им мир совершенно другой, фантастический. Кульминация этого конструирования фантастического мира, по мысли Дилэни, находится в передаче автором некого откровения или научного открытия. Ощущение того, что воссозданный писателем научно-фантастический мир функционирует по каким-то иным законам, чем наш мир, часто называется sense of wonder (ощущение чудесного).
Филолог Артем Зубов о чудесном в научной фантастике
Турин из «Сильмариллиона» — это Куллерво из «Калевалы»
В 2015 году было впервые опубликовано незавершенное произведение Толкина «История Куллерво». Он создал эту рукопись в 1914 году, когда еще учился в Оксфорде. Это было непростое время для Европы: Англия объявила войну Германии, студенты массово записывались в армию добровольцами. Однако Толкин не разделял общего энтузиазма и рассчитывал закончить свое образование: ему удалось пройти военную подготовку, не покидая университет, и получить отсрочку. Выторгованное у государства время Толкин использовал не только для учебы, но и для литературных экспериментов.
Герой и сюжет рукописи возникли под влиянием финского эпоса «Калевала» и его рокового героя Куллерво. Юноша обладает сверхъестественной силой и магическими способностями, ему покровительствуют боги, но он сирота, рожденный в плену, воспитанный как раб и не знающий своего предназначения. Действия Куллерво оборачиваются во вред окружающим: герой жестоко расправляется с невзлюбившей его хозяйкой, сам того не желая, причиняет вред своим родным и по неведению совершает инцест с собственной сестрой, которая впоследствии от стыда покончит с собой. Стерев с лица земли род своего противника, когда-то уничтожившего его собственную семью, Куллерво бросается на собственный меч.
Эта сюжетная линия впоследствии отозвалась в одной из ключевых историй «Сильмариллиона»: сироте Турину Турамбару его собственные подвиги не приносят ни радости, ни счастья. Как и Куллерво, Турин теряет сестру, которая заблудилась в лесу и потеряла память. При встрече они не узнают друг друга и влюбляются. После свадьбы дракон Глаурунг раскрывает девушке эту страшную тайну, и она, как и сестра Куллерво, бросается в бурный поток. Турин убивает дракона, но его отвага не в силах изменить судьбу. Герой обрывает жизнь тем же способом, что и Куллерво: бросается на собственный магический меч, который не прочь напиться крови Турина, чтобы забыть вкус крови своего бывшего господина и невинных жертв.
Филолог Мария Штейнман о незаконченной рукописи автора «Властелина Колец» и финском эпосе «Калевала»
Вымышленные языки квенья и синдарин повторяют эволюцию английского языка
За свою долгую жизнь Толкин изобрел несколько десятков языков, большинство из которых объединяются в эльфийскую семью. Самые известные из них — квенья и синдарин. Многие особенности Толкин позаимствовал из известных ему естественных языков. Так, протоэльфийское окончание множественного числа -ī в ходе развития языка синдарин отпало, вызвав чередование гласных в основе: brannon ‘господин’ ~ brennyn ‘господа’, urug ‘орк’ ~ yryg ‘орки’. Именно так возникли неправильные формы английского множественного числа: man ‘мужчина’ ~ men ‘мужчины’ происходит от прагерманского *mann- ~ *manni-, foot ‘нога’ ~ feet ‘ноги’ — от *fōt- ~ *fōti-. Еще чаще такое чередование встречается в валлийском языке.
Для своих языков Толкин разработал не только грамматику, но и письменность. Самый известный из толкиновских алфавитов — тенгвар (в переводе с квенья — «буквы»), созданный эльфом Феанором. В частности, именно им выполнена надпись на черном наречии на Кольце Всевластья (заметим, что черное наречие не входит в эльфийскую семью и совсем не похоже на квенью и синдарин).
