5 книг Мишеля Фуко

1

Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. Ад Маргинем; 2015 г.

Рекомендует философ Кирилл Мартынов

Традиционно власть ассоциируется с властью политической в узком смысле слова: правительство, парламент и все атрибуты государственной власти. Можно сказать, что власть — это прежде всего именно политическая власть, и вся политическая философия в основном посвящена именно этому понятию власти. Фуко постарался посмотреть на него шире и показать, что это всего лишь одна из разновидностей власти и в некоторых аспектах далеко не самая главная. Этому вопросу посвящены его книги «История безумия в классическую эпоху» и «Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы».

«Надзирать и наказывать» посвящена системе уголовного наказания и тюрьме. На основе этого анализа Фуко выстраивает грандиозное здание политического анализа и политической критики современности.

Принято считать, что последние 300–400 лет западное общество становилось более демократичным и толерантным, а люди ― более свободными. Фуко с этим не соглашается и на примере «Истории безумия» показывает, что власть — в данном случае в лице психиатра, человека с дипломом, — получает право говорить человеку, что она знает о нем как о субъекте, индивиде больше, чем он сам, знает, что он болен и что его представление о себе в корне неверно. И дальше, особенно в «Надзирать и наказывать», Фуко демонстрирует целую палитру институтов, которые создаются вместо либерализации или под видом ее в Европе начиная с XVII–XVIII веков. Это не только сумасшедшие дома, но и обычные клиники, где врач ставит нам диагнозы, следит за нашим здоровьем, и в какой-то момент государство берет на себя наблюдение за нашим здоровьем. Это школа, где детей учат правильному отношению к истории и государству, правильному языку, учат даже сидеть правильно. Это типичная дисциплинарная техника: берется тело, и ему предписывается, как нужно себя вести, чтобы быть правильным гражданином. То же относится и к полиции, когда в XIX веке она широко понималась как институт нормализации общества. То же самое происходит в тюрьме и других государственных институтах, армии и так далее. Возникает тело послушного ученика, послушного солдата, заключенного, послушного, правильно себя ведущего гражданина.

И здесь у Фуко появляется понятие паноптикума, восходящее к идее Джереми Бентама, английского философа XVIII века, который разрабатывал концепцию идеальной тюрьмы, где заключенный не знает, наблюдают ли за ним в данный момент, но предполагает, что могут наблюдать, — так устроена тюрьма. И для Фуко этот заключенный становится метафорой современного общества: мы не знаем, наблюдают ли за нами и будут ли наказывать за неправильное поведение, но на всякий случай мы должны быть гражданами, которые ведут себя как полагается.

2

История безумия в классическую эпоху (СПб.: Унив. кн., Рудомино, 1997)

Рекомендуют философ Елена Косилова и психолог Ирина Сироткина

Классическая книга, которую надо читать любому, кто интересуется философией психиатрии. Фуко показывает, насколько представление о норме зависит от культуры, как оно развивается, как это связано с развитием языка, с политикой и с другими немедицинскими факторами. Книга написана очень легко и увлекательно.

Идеи Фуко об институализации психиатрии и медикализации безумия в XVIII–XIX веках, хотя они и оспаривались разными исследователями, стали парадигмальными для истории психиатрии и, шире, понимания человеческой (ир)рациональности. Фуко высказывает идею о «великом заточении» помешанных и безумцев в стенах психиатрических учреждений. Он считает, что до этого они пользовались свободой и имели право на собственную «правду», которая могла вступить в диалог с «истинами» разума. Фуко также утверждает, что «великому заточению» подвергались в основном бедные, а его организаторами были представители среднего класса.

3

Слова и вещи (Спб: A-cad, 1994 и др.)

Рекомендует философ Иван Болдырев

Эта книга была переведена на русский еще в 1977 году, но подлинных последствий в нашей стране до начала 1990-х не имела. Фуко сам отказался потом от своего проекта «эпистем» как всеобъемлющих познавательных матриц, в которые вписывается любое знание той или иной эпохи. Однако даже без этого проекта философские притязания Фуко, филигранный анализ источников, отказ от ценностных иерархий и стереотипов («этот текст сейчас классика, надо анализировать его, а это периферия, ее используем в последнюю очередь») по-прежнему актуальны, как и его неповторимый стиль, вдохновляющий любого историка или философа и придающий копанию в архивах возвышенный смысл.

4

Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности / Пер. с франц., коммент., послесловие С. Табачниковой; Общ. ред. А. Пузырея. М.: Касталь, 1996

Рекомендует социолог Дмитрий Рогозин

Книга представляет перевод одной из наиболее цитируемых работ Мишеля Фуко — первого тома и введения во второй части многотомного труда «История сексуальности». Сексуальность и власть рассматриваются автором как неразрывная диада, элементы которой недопустимо рассматривать по отдельности. Центральная идея состоит в отказе от различения объектов на власть имущих и угнетаемых. В гетерофильном обществе можно приписать сексуальную власть мужчинам, взрослым, родителям и врачам и отказать в ней женщинам, подросткам, детям и больным. Но разворачивание протестного дискурса лишь усилит властные отношения. Единственный способ деконструкции силы власти — это описание «схем преобразования», бытования властных отношений, генезиса базовых представлений, поддерживающих те или иные формы сексуального порядка. Сексуальность, по Фуко, становится «пропускным пунктом» для продвижения и воспроизводства власти. Наблюдение за ней позволяет не только опровергать существующий порядок, но и вскрывать особенности его генезиса и текущего функционирования, а следовательно, является наиболее радикальным способом критического мышления.

5

Рождение биополитики. Курс лекций, прочитанных в Коллеж де Франс в 1978—1979 учебном году. СПб.: Наука, 2010

Рекомендует социолог Григорий Юдин

Многие современные общества сталкиваются со странным парадоксом. С одной стороны, государство очевидным образом уходит из все большего количества сфер общественной жизни. Оно бросает образование, оно бросает здравоохранение. Чем дальше, тем больше денег требуется каждому отдельному гражданину потратить из своего кошелька, чтобы получить качественную услугу в области здравоохранения или образования. С другой стороны, государство при этом странным образом становится все сильнее и сильнее. Хотя классическая либерально-политическая мысль должна была предсказывать, что в случае, когда государство уходит и оставляет все больше пространства для свободного рынка, оно становится более умеренным, более воздержанным, сила его не так чувствуется. Мы же видим обратное: государство укрепляется, оно забирает себе все больше и больше прав и полномочий, оно ограничивает наши свободы и возможности, при этом не давая нам взамен государственной опеки.

Это одна из центральных проблем современной политической теории. Один из наиболее влиятельных ответов на этот вопрос предложил в свое время Мишель Фуко. Этот ответ суммируется термином «биополитика», который он сам же активно развивал. Наиболее известная работа Фуко, посвященная биополитике, — это курс лекций, который так и называется — «Зарождение биополитики», он был им прочитан в конце 70-х годов в Коллеж де Франс. На самом деле смежный термин — «биовласть» — был введен им раньше, уже в работе «История сексуальности».

Фуко отмечает, что важное изменение происходит в Европе в XVII–XVIII веках: основания современного государства закладывались параллельно с развитием теории общественного договора. Дальше теория общественного договора использовалась как стандартный способ легитимировать государство. Фуко говорит, что классическая теория общественного договора — это теория, по сути, юридическая. Это значит, что она отвечает на вопрос о том, где границы действия для суверенного правителя: куда он может влезать, а куда он влезать не может, что ему позволено, а что ему не позволено, до какого момента он обладает властью, начиная с какого момента он встречает легитимное, обоснованное сопротивление, право на которое признается социальной мыслью.