Возникновение клубов
До 1789 года Франция была абсолютной монархией, в которой было мало представительных институтов, и их деятельность была ограниченной. Ни у кого не было прав противостоять авторитету короля. Политика выглядела как личное дело монарха, и все публикации подвергались государственной цензуре. Но военное напряжение на протяжении века в начале 1780-х годов привело к финансовому кризису, который король не мог преодолеть без консультаций со стороны представителей налогоплательщиков. Они противостояли его планам, и к 1788 году это привело к банкротству монархии. Королевский авторитет рухнул, когда Людовик XVI уступил требованиям провести выборы в Генеральные штаты — национальный представительный орган, который не собирался с 1614 года. В июне 1789 года Генеральные штаты трансформировались в Национальную ассамблею и объявили, что суверенным авторитетом во Франции отныне обладает нация, а не король. Взятие Бастилии в Париже 14 июля не позволило королю противостоять этому вызову, и Национальная ассамблея начала интенсивную работу над реформой французских институтов и всего общества — от самой верхушки до низов — и развернула работу над написанием конституции. По всей стране начали формироваться политические клубы, которые больше не подвергались цензуре и поддерживали реформы.
В основном политические клубы формировались вокруг лидеров Национальной ассамблеи, которые стали собираться осенью для обсуждения политических планов в клубе, который получил название «Общество друзей конституции». Они собирались в бывшем монастыре святого Якова, в котором жили монахи Доминиканского ордена. Идею политического клуба выдвинули депутаты из Бретани, которые стали собираться неформально и в итоге сформировали Бретонский клуб. Вскоре люди, которые не являлись депутатами, тоже стали присоединяться к этому обществу. В крупных городах возникли провинциальные коллегии, в которых обсуждали последние вопросы, читали газеты, совещались друг с другом и писали петиции властям. К середине 1790-х годов образовалась сеть Якобинского клуба, в которой были сотни дочерних клубов. К июлю 1791 года это число достигло тысячи. Они считали, что их роль в том, чтобы получить общественную поддержку революционных реформ.
Якобинцы
В Якобинский клуб изначально принимали только активных граждан, которыми считались избиратели, которые платили минимальный уровень прямых налогов. Предполагалось, что так в клубе будут только люди, которые смогут насладиться политическими правами. Но когда революция стала более радикальной в течение 1791–1792 годов, большинство представительств Якобинского клуба открыли двери всем гражданам мужского пола, несмотря на то что члены клуба по-прежнему должны были предлагаться и избираться. В то же время клубы начали исключать людей с сомнительными политическими взглядами. Они также стали называть себя Обществом друзей свободы и равенства, а не Обществом друзей конституции. Они стали более радикальными. К 1793 году они играли ведущую роль в революционном правительстве и стали важным инструментом террора. Начиная с 1794 года это общество стало ассоциироваться с террором. Клубы были закрыты.
Фельяны
После того как Людовик XVI попытался бежать из Парижа в 1791 году, начался подъем республики. Парижские якобинцы поддержали петицию о свержении короля, но большая часть членов клуба не согласилась с этим и покинула клуб, чтобы сформировать монархический клуб, который стал собираться в другом бывшем монастыре фельятинцев. Они пытались захватить якобинскую сеть провинциальных филиалов, но большинство из них не согласились присоединиться. Ядро якобинцев сохранилось, а фельяны стали поддерживать короля. Но фельяны были гораздо менее популярны, чем якобинцы, число членов сократилось, и они исчезли с политической сцены после падения монархии в августе 1792 года.
Кордельеры
Кордельеры (названные в честь еще одного бывшего монастыря на левом берегу Сены, в котором они собирались) образовали клуб весной 1790 года как Общество друзей прав человека и гражданина. С самого начала они были более радикальными, чем якобинцы, принимали женщин и настаивали на установлении демократии. Именно здесь Жорж Жак Дантон сделал себе имя. Кордельеры были ответственны за республиканскую петицию, которая расколола якобинцев в июне 1791 года, и многие из их членов стали жертвами расстрела на Марсовом поле, когда Национальная гвардия напала на подписавших петицию. После периода преследования клуб стал центром демократического радикализма и стал поддерживать террор в 1793–1794 годах. Но в 1794 году лидеры клуба были арестованы и казнены за критику Национального конвента.
Жирондисты
Жирондисты не были клубом. Они были группой депутатов в Законодательном собрании и Конвенте. Они получили название в честь представителей департамента Жиронда, хотя большинство из членов не были оттуда. Все жирондисты были членами Якобинского клуба, пока их не исключили оттуда осенью 1792 года. Они не были политической партией, но их связывала враждебность к главенству Парижа над Национальным конвентом. В конце концов радикалы из столицы изгнали 29 депутатов из Жиронды. В ответ на это несколько провинциальных центров устроили бунт. В итоге лидеры бунта были гильотинированы в октябре 1793 года. Память о них была реабилитирована только после окончания террора.
Последствия революции
Во Французской революции не было таких партий, какие мы знаем сейчас. Современники считали партии эгоистичными фракциями, которые больше преследовали личные интересы, чем общественные. В Национальном конвенте якобинцы сидели на высоких местах, как горцы, поэтому их назвали монтаньярами (фр. montagne — ‘гора’). В их число входили Робеспьер, Марат и Дантон. Они отстаивали идеи республики и равенства, экономики, управляемой общественными интересами, централизованной власти, были враждебны к государственной религии. Они были сильными ораторами, отстаивали демократические идеи, хотя и использовали террор. Они стали причиной, по которой появились проблемы с интерпретацией французской истории: возможно ли создать демократическую республику без террора? До того, как была установлена Третья республика в 1870-х годах, никто не думал, что это возможно. Но когда эта республика стабилизировалась, она использовала многие слоганы, впервые использованные якобинцами в 1790-х годах: свобода, равенство, братство как национальный девиз, бесплатное образование, социальное обеспечение, секуляризм.
Революция создала сильных соперников. Контрреволюционеры, возмущенные нападками революционеров на церковь и короля, тоже стали партией. Большая доля французской политики XIX века была конфликтом между республиканцами и консерваторами, которые хотели вернуть монархию, подкрепленную церковью. Фактически страна и была монархией большую часть времени с 1804 по 1870 год. Только поражение во Франко-прусской войне и отказ монархистов от принятия наследия революции поспособствовали триумфу республиканизма.
Современный взгляд
Большую часть XX века история Французской революции писалась представителями левого крыла, которые были вдохновлены российской революцией 1917 года. Они симпатизировали радикальным якобинцам, несмотря на все противоречия террора. Но когда марксизм и Советский Союз рухнули, историки стали порицать террор и отрицать его неизбежность. Только в течение последних лет некоторые историки, не поддерживающие марксистские взгляды, стали больше симпатизировать якобинцам и отмечать их борьбу за демократию, равенство и социальное обеспечение. Мало кто сейчас может рискнуть, защищая необходимость террора. Загадочная фигура Робеспьера продолжает привлекать историков и биографов. Но некоторые историки осуждают жестокость и произвол террора и подчеркивают идеализм жирондистов как истинных хранителей ценностей 1789 года.
Спорные вопросы
Довольно сложно понять, где началась революция и где она закончилась. Есть три вещи, которые разделили участников революции: религия, монархия, война. Что касается религии, вопрос в том, должна ли быть государственная церковь или нет. Для контрреволюционеров единственным возможным решением была реставрация церкви. Что касается монархии, контрреволюционеры хотели вернуться к абсолютной монархии дореволюционных времен. Революционеры должны были понять, почему конституционный монарх необходим и сколько у него должно быть власти. Что касается войны, то она началась в 1792 году по внутренним и международным причинам. Целью было разрушение контрреволюционного движения. Была ли это ограниченная война или полный конфликт со всем европейским режимом? Была ли это война освобождения или завоевания? Эти вопросы постоянно рассматриваются с разных сторон. Мы никогда не сможем обладать достаточными знаниями, чтобы ответить на них.
Источник: Serious Science
