Понятие гештальтпсихологии
Гештальтпсихология появилась как попытка психологов построить психологию по аналогии с физикой. Был период так называемого открытого кризиса в психологии, когда классическая психология сознания, которая пыталась объяснить наш субъективный опыт, деля его на отдельные элементы-ощущения и ассоциативно связанные с ними следы прежних ощущений в прошлом опыте, себя исчерпала. Стали накапливаться такие данные, что стало ясно: в нашем сознании целое к сумме своих частей несводимо. Целостный образ восприятия нельзя собрать из отдельных ощущений, связанных с цветом, формой, качеством поверхности и так далее. И гештальтпсихология решила, что она попробует дать на это объяснение, используя в качестве опоры понятие феноменального субъективного поля, существующего в нашем сознании, которое можно сравнить с внешним электромагнитным полем — в нем тоже действуют силы. И из действия и противодействия этих сил и складывается итоговый образ, который нельзя сложить из его отдельных элементов.
Что-то было понятно еще до того, как гештальтпсихология оформилась как отдельное психологическое направление. Например, в XIX веке австрийский исследователь по имени Христиан фон Эренфельс ввел принцип транспозиции. Мы можем взять одну и ту же мелодию и сыграть ее на тон выше или на тон ниже. Каждая нотка изменится, а мелодию мы все равно узнаем. Это и есть идея того, что целостный образ («гештальт») несводим к сумме отдельных элементов.
История гештальтпсихологии
Тогда и появилась идея, что целое несводимо к сумме частей, что оно главнее, чем части, и может определять их восприятие. Целое или целостность (‘фигура’) стала обозначаться немецким словом Gestalt. Дальше психологи стали изучать, какие законы стоят за формированием гештальта, — сначала на материале восприятия, потом на материале мышления, затем эти идеи проникли в психологию мотивации и психологию личности, а потом из них выросла почти вся американская социальная психология, потому что главный гештальтпсихолог личности Курт Левин был вынужден бежать во времена нацизма (собственно, как и многие гештальтпсихологи) в Америку и там очень сильно повлиял на развитие местной психологии.
Понятие гештальта в гештальтпсихологии
Слово Gestalt с немецкого переводится как ‘форма’ или ‘фигура’. Но в гештальтпсихологии оно имеет скорее значение целостности или целого, несводимого к сумме своих частей. Например, если мы говорим о восприятии, под целостностью (гештальтом) будет пониматься так называемая хорошая или равновесная организация зрительного поля.
Гештальтпсихологи пытаются все описывать на языке силовых взаимодействий и предполагают, что все элементы окружающего мира, когда мы их воспринимаем, подчиняются взаимодействию двух типов сил: связывающих, которые пытаются соединить все эти элементы в единое целое, и сдерживающих, которые не дают всему окружающему миру свернуться в одну точку или в одно пятно. Достижение равновесия между этими силами — это и есть нахождение того, что мы называем гештальтом. При этом, когда мы просто воспринимаем окружающий мир, мы этого можем не замечать. А замечаем в том случае, когда имеем дело с конфигурациями, например двойственными или разорванными. Мы узнаем треугольник даже там, где его стороны полностью не замкнуты. Посмотреть, как формируется это целое (гештальт), можно на материале феномена, описанного датским гештальтпсихологом Эдгаром Рубином, — ваза Рубина (или «профили и ваза»).
Эта картинка с двумя профилями по бокам может восприниматься как профили, а может восприниматься как ваза. И когда мы видим вазу, она как будто выходит на нас вперед, а профили исчезают, превращаются в фон — ваза становится фигурой, гештальтом. А когда мы начинаем воспринимать профили, то тогда уже они как будто выходят на нас вперед, а вазы уже не существует — она фон, который находится за ними.
На основе этого закона образования целостной фигуры — так называемого закона прегнантности, закона целостности — становится ясно, что любая психическая организация будет всегда настолько хорошей, насколько позволяют условия восприятия. Гештальтпсихологи начинают формулировать конкретные законы перцептивной организации, указывающие, на основании чего группируются элементы в зрительном поле, и до сих пор используемые в дизайне. Элементы могут группироваться на основании близости, на основании сходства, на основании хорошего продолжения, на основании замкнутости или принадлежности к общей области.
За этими законами перцептивной организации стоит предполагаемая «игра» сил в феноменальном поле, в поле нашего сознания, которое формирует гештальт, целостность. Идея организации в противопоставлении к идее суммации — складыванию из отдельных элементов — является ключевой для гештальтпсихологии.
Развитие и исследования гештальтпсихологии: Келер, Дункер, Левин
Очень скоро после того, как Вертгеймер опубликовал свое исследование кажущегося движения, Вольфганг Келер, другой будущий основатель гештальтпсихологии, занимался, казалось бы, далекой от этой темы исследовательской областью: он изучал решение задач человекообразными обезьянами. В годы Первой мировой войны он работал на острове Тенерифе и исследовал, как обезьяны решают задачи и достают приманку, когда не могут ее достать просто так, а только с помощью какого-нибудь орудия, например палки, или когда им это орудие нужно собрать из нескольких частей, или когда нужно убрать преграду или выстроить постройку из нескольких ящиков, чтобы добраться до висящего под потолком банана.
До гештальтпсихологов считалось, что поведение животных в подобной ситуации подчинено правилу проб, ошибок и случайного успеха. Предполагалось, что животные ведут себя самыми разнообразными способами, но только удачные движения получают подкрепление и потом закрепляются в опыте животного. Но для того, чтобы это движение нашлось, животное сперва должно двигаться хаотично, дергаться, метаться во все стороны.
Но обезьяны в экспериментах Келера вели себя не так. Они сначала пытались что-то предпринять, возможно, сердились, а потом задумывались, замирали и находили решение. Например, обезьяна хватала палку и придвигала к себе банан или притаскивала ящики, ставила их один на другой, забиралась и опять же доставала банан. И Келер предположил, что это явление можно объяснить только с опорой на целостную структуру ситуации и на понятие гештальта, что ситуация, в которой есть конфликт между тем, что у нас имеется, и тем, чего мы хотим (то есть между условиями и требованиями задачи), — это не целостная ситуация, не гештальт, а решенная задача — это гештальт, хорошая, целостная конфигурация.
Потом Карл Дункер перенес это на решение творческих задач человеком, назвав это переструктурированием ситуации, переходом от «плохой» конфликтной структуры к «хорошей», целостной, где разрыв устранен. Одна из главных идей Дункера состояла в том, что решение творческой задачи — это всегда переструктурирование исходной ситуации, поэтому прошлый опыт, состоящий из застывших «готовых» структур, решению творческих задач мешает. Эта идея противостояла всей прежней психологии, пытавшейся объяснить мышление человека и решение им задач через использование прошлого опыта.
Такое переструктурирование в гештальтпсихологии стали обозначать еще одним важным термином, который потом стал достоянием обыденного языка с несколько другим значением, — это термин «инсайт». Исходно в экспериментах Келера инсайт определялся как мгновенное изменение в поведении, которое ведет к решению задачи. Потом Карл Дункер, исследуя решение малых творческих задач (мы их сейчас называем «данетками») у человека, определил инсайт как переструктурирование проблемной ситуации, которое ведет к устранению основного конфликта и решению задачи. Но исходная идея одна и та же: в зрительном восприятии, мышлении и решении задач, а также в работе памяти и внимания основной закон — это принцип целостности или нахождения «хорошей конфигурации», гештальта. Российский психолог начала ХХ века Лев Семенович Выготский, написавший известную работу про открытый кризис психологии, по этому поводу немного издевательски писал: «И сказал Бог: да будет гештальт — и стал гештальт». Действительно, когда мы берем одно объяснительное понятие и пытаемся свести все к нему, иногда это получается с натяжками.
Гештальтпсихология восприятия довольно бурно развивалась до 1940-х годов: сначала Вертгеймер описал кажущееся движение (фи-феномен), потом Курт Коффка, третий отец-основатель гештальтпсихологии, использовал понятие поля и действующих в нем сил, опубликовав книгу «Принципы гештальтпсихологии». Потом Вольфганг Келер, который уже к этому времени перестал изучать мышление человекообразных обезьян, ввел еще один важный принцип для гештальтпсихологии — так называемый принцип изоморфизма (равенства форм). Он предположил, что структура внешнего мира — физического поля — изоморфна электромагнитным процессам в мозге и процессам в нашем сознании — «феноменальном поле». Иными словами, можно говорить о «равенстве форм» в физическом, физиологическом и феноменальном полях.
После этого гештальтпсихология восприятия фактически вышла в вялотекущий режим: большинство лидеров гештальтпсихологии были вынуждены бежать из Германии в Америку из-за наступления нацизма, а в 1950-х годах в США грянула когнитивная революция, и получилось так, что гештальтпсихология оказалась, по сути, внутри когнитивной психологии восприятия. Хотя и сейчас можно назвать несколько имен действующих гештальтпсихологов.
Еще одно направление в гештальтпсихологии связано с именем Курта Левина, который пытался применять идеи и принципы гештальтпсихологии, но уже в своей трактовке — к поведению личности в окружающем мире. Он рассматривал поведение человека как функцию от его личности как системы напряженных потребностей и структуры окружающей среды, для описания которой он опять же использовал понятие поля. Идеи у него были следующие. Наша личность в любой момент времени — это меняющаяся, динамичная система временных потребностей. В один момент нам надо одно, в другой момент — другое… Левин называл их квазипотребностями, противопоставляя истинным, которые у нас есть всегда. Эти квазипотребности сополагаются объектам окружающего мира, которые имеют для нас ту или иную валентность: они либо притягивают нас, либо отталкивают. Легче всего ловить эти квазипотребности и валентности в ситуации, когда человек никому ничего не должен и ничего не хочет, например сидит в лаборатории и ждет начала эксперимента. Если вокруг него раскидать всякие предметы, скажем колокольчик, карандаш, еще что-нибудь, то можно из-за угла наблюдать, как он то в колокольчик позвонит, то карандаш в пальцах покрутит, то еще что-нибудь в руки возьмет. Или если мы едем в метро и видим, что перед нами стоит человек в черном пальто, за которое зацепилась белая нитка, ужасно трудно удержаться и не снять эту нитку.
Здесь Левин вводит противопоставление так называемого полевого поведения, которое управляется структурой среды, и волевого поведения, за которым стоит личность. Если человек может встать над полем, подняться над ним, то он сможет нитку не снять. Но важно, что в любом случае вся эта система, включающая в себя личность и среду, тоже стремится к равновесию — точно так же, как гештальт в восприятии, точно так же, как конфликтные, незавершенные ситуации в мышлении. И с этой точки зрения оказалось, что этот инструментарий очень удобен для анализа конфликтов как таковых, потому что конфликт — это наличие двух разнонаправленных тенденций в поведении.
Конфликты в гештальтпсихологии
Курт Левин описал основные типы конфликтов, которые потом вошли в качестве золотого фонда в область конфликтологии. По сути, Левин стал ее родоначальником. Когда мы находимся в состоянии конфликта? Например, когда нам одновременно хочется двух разных вещей: одновременно хочется посидеть дома и сходить на выставку, например. У нас есть два валентных объекта, которые нас разрывают в разные стороны, — это конфликт по типу двойного притяжения. Или может быть конфликт по типу двойного отталкивания: ужасно не хочется делать уроки, но ужасно не хочется получить двойку. Третий тип конфликта — одновременное притяжение и отталкивание: например, очень хочется попроситься играть с какой-то дворовой компанией, но очень страшно, что прогонят. Здесь мы видим, что один и тот же объект имеет и положительную валентность, и отрицательную, но нужно, чтобы одна из этих тенденций перевесила.
В состоянии конфликта личность находиться слишком долго не может. Уже после Левина был описан еще один тип конфликтов — двойное притяжение-отталкивание, когда имеется два объекта, оба из которых имеют и ту и другую валентность, — это, например, ситуация человека, который пытается уйти из старой семьи и создать новую. Дальше из этих гештальтпсихологических идей в приложении к личности стали расти социально-психологические теории. Сначала Фриц Хайдер предложил теорию когнитивного баланса, предполагая, что баланс, равновесие может достигаться в голове у человека (в его познании — отсюда термин «когнитивный баланс»), а не обязательно при взаимодействии с полем, как предполагал Левин. Наша психическая жизнь, согласно этой теории, стремится к равновесию. Если, например, есть некий человек А, который мне нравится, и человек Б, который мне нравится, мне будет комфортно, если они друг другу тоже нравятся.
А если я люблю А и люблю Б, а А и Б друг друга ненавидят, я из такой ситуации буду выходить посредством поиска баланса: либо я буду мирить их, либо я начну плохо относиться к А, либо начну плохо относиться к Б. Такая конфигурация станет равновесной. Эта теория прошла не очень замеченной: ее вытеснила теория когнитивного диссонанса, которую предложил Леон Фестингер. В конечном итоге она восходит все к той же гештальтпсихологии. Фестингер через идею избавления от диссонанса, то есть нахождения равновесия, нахождения хорошей конфигурации, пытался объяснить мотивацию и поведение человека, социальных групп, разные социально-психологические явления вроде распространения слухов и так далее. Если у нас есть два источника информации, которые друг другу противоречат, то нужно что-то делать либо с одним источником информации, либо с нашим отношением к нему, и в конечном счете на основе этого можно объяснить все человеческое поведение. Например, если заядлому курильщику настойчиво говорят, что курить вредно, создавая тем самым когнитивный диссонанс (рассогласование между двумя представлениями), он может либо бросить курить, либо обесценить источник информации (например, решить, что ему так говорят, потому что завидуют), либо начать подыскивать противоположные примеры (случаи, когда курильщики жили долго и счастливо).
Преимущества перед остальными школами
В настоящее время гештальтпсихология — это скорее направление историческое. Гештальтпсихологии мышления как таковой не осталось, хотя конкретные исследования с использованием ее методического инструментария проводятся. Динамическая психология Курта Левина дала очень много интересных результатов в исследованиях, но она фактически перетекла с многочисленными видоизменениями в область социальной психологии и сейчас существует там.
Гештальтпсихология восприятия существует либо очень локально, либо в синтезе с когнитивной психологией. Это довольно дискретное сообщество, прежде всего в США, где есть отдельные люди, использующие аппарат гештальтпсихологии в первую очередь в области восприятия конфигураций и выделения фигуры на фоне (например, Стивен Палмер, Джеймс Померанц, израильская исследовательница восприятия и внимания Рут Кимхи). Хотя в 2012 году, к столетию со времени публикации работы Вертгеймера о фи-феномене, вышел довольно большой обзор современных исследований восприятия в русле гештальтпсихологии Йохана Вагеманса с коллегами. Они же создали проект GestaltRevision — попытку реабилитировать принципы гештальтпсихологии с опорой на новые знания о работе мозга (http://www.gestaltrevision.be/en/).
Отличие гештальтпсихологии от гештальттерапии
Есть направление под названием «гештальттерапия», которая имеет довольно отдаленное отношение к гештальтпсихологии, за тем исключением, что в его основе тоже лежит идея реорганизации (переструктурирования) опыта человека в данный конкретный момент времени, нахождение некоторой равновесной структуры. Самая, наверное, известная техника гештальттерапии — это так называемый метод пустого стула. Человеку дают стул, предлагают представить, что он там сидит, и поговорить с собой и наблюдают за тем, что с человеком происходит: когда у него возникают эмоции, сопротивление, когда он проявляет горячность и так далее.
Причем что очень важно и в чем гештальттерапия противопоставляет себя психоанализу — это анализ текущей настоящей ситуации, то есть то, что происходит здесь и сейчас. Психоанализ направлен в прошлое, именно в прошлом ищут проблемы текущей жизни человека. Гештальттерапия всегда работает с настоящим, и в этом смысле она перекликается с гештальтпсихологией, когда есть структура поля здесь и сейчас. Но Фриц Перлз, который считается основателем гештальттерапии, не был гештальтпсихологом. Он использовал какие-то термины, прежде всего красивое слово «гештальт», но концептуальные основы не были взяты из гештальтпсихологии как направления психологии — это просто некоторый набор техник для работы с текущим самоощущением пациента, с приведением его к устойчивому целостному состоянию. Гештальтпсихология как таковая пытается формулировать общепсихологические законы: объяснить познание — восприятие, мышление, работу памяти и внимания на основе принципа гештальта, целостной организации и структуры; есть работы по динамической психологии, дающие объяснение ситуативной человеческой мотивации и поведения личности. И отдельно от этого есть гештальттерапия как направление психологической практики, использующее определенный набор техник и установок, хотя, возможно, коллеги, работающие в рамках этого направления, могут меня здесь поправить. Однако вовсе не гештальтпсихология, а именно гештальттерапия первым делом приходит в голову современному человеку, когда он слышит слово «гештальт».
