Научный контекст
Режиссер Деннис Ганзель переносит в современную Германию события полувековой давности в школе Пало-Альто — эксперимент 1967 года «Третья волна», — которые, в свою очередь, легли в основу повести Тодда Страссера «Волна» (The Wave, 1981).
Сюжет фильма встраивается в один ряд с экспериментом Милгрэма (1963) и Стэндфордским экспериментом (1971). Эти социально-психологические исследования были призваны ответить на вопрос, как далеко способен зайти обычный человек, если некий авторитет требует от него совершить действия, сомнительные с точки зрения морали. В эксперименте Стэнли Милгрэма испытуемый должен был задавать незнакомому человеку (якобы такому же добровольцу), находящемуся в другой комнате, задачи на запоминание. В случае неправильных ответов его просили запускать генератор, который бил отвечающего током, и постепенно увеличивать напряжение. До начала эксперимента испытуемому объясняли, какое напряжение представляет угрозу для здоровья и может привести к смерти, однако, если находившийся рядом экспериментатор просил продолжать, 65% испытуемых послушно нажимали переключатели, невзирая на то, что из соседней комнаты переставали поступать ответы, раздавался стук в стену и, наконец, наступала тишина.
Стэндфордский эксперимент Филлипа Зимбардо, изначально рассчитанный на две недели, состоял в том, что 24 добровольца были поделены на группы «заключенных» и «охранников». Первых одели в одинаковые грубые халаты и тапочки, присвоили вместо имен номера; вторым объяснили, что их задача — создать у «заключенных» чувство страха, тоски и беспомощности всеми доступными способами, корме физического насилия. «Заключенные» должны были «заслужить» право умыться или спать на чем-то кроме бетонного пола. На второй день в «тюрьме» начался бунт, ради подавления которого «охранники» добровольно остались на сверхурочную службу и проявили незаурядную смекалку. На четвертый день был обнаружен заговор «заключенных» с целью побега. «Заключенные» объявляли голодовку, предавали друг друга. Для «охранников», в числе которых был сам Зимбардо, обещанное денежное вознаграждение быстро отошло на второй план по сравнению с удовольствием от погруженности в процесс, около 30% из них начали проявлять садистские наклонности. На шестой день эксперимент пришлось прекратить.
На этом фоне эксперимент «Третья волна» (проходивший, кстати, в том же городе, что и Стэндфордский проект) школьного учителя истории Рона Джонса может показаться довольно умеренным. Ученикам не предлагалось мучить или контролировать друг друга — им всего лишь была предложена объединяющая идея, символ, который гарантировал бы их отличие от всех остальных. Вместо фигуры ученого, удостоверяющей, что все происходящее «нормально» и «правильно», над ними находилась фигура учителя. Совместное скандирование лозунгов, специальное приветствие для участников группы, общая эмблема, ответственные поручения для общей пользы — все это демонстрирует разобщенным индивидам силу дисциплины и объединения, а также соблазн принадлежности к «чему-то большему», более осмысленному и значимому, чем повседневное существование. Следующий шаг к этому «большему» — вербовка новых участников, слежка и доносы на «сомневающихся», изоляция всех, кто может помешать росту «движения». Разумеется, инициативе Джонса можно предъявить претензии как минимум с точки зрения историцизма: можно ли продемонстрировать причины поддержки гражданами Германии нацистского движения посредством школьников, которые не включены ни в трудовые, ни в политические отношения, не испытывают ресентимента от проигранной войны и тому подобное? Однако исследователи тоталитарных режимов, в частности Ханна Арендт, не без удивления отмечали, что главным мотивом для простых граждан была не экономика и не улучшенные бытовые условия, а именно трудноописуемое чувство осмысленности своей жизни, готовность идти за теми, кто «уловил веяние Истории» и уверенно говорит от ее имени.
Культурный контекст
Фильм заставляет задуматься о том, что у истории нельзя ничему научиться через простое повторение общих мест. За годы, прошедшие после Второй мировой, появилось множество исторических, философских, художественных попыток проникнуть в сущность тоталитаризма. Но в массовом сознании до сих пор господствует весьма несложное представление о его причинах, подкрепленное верой в то, что социально-экономический кризис, популизм власти и реваншистские настроения военных и промышленников никогда больше не повторятся в том же сочетании, как в 1933–1945 годах, и в этом смысле немецкие школьники 2008 года оказываются ровно в тех же условиях, что и калифорнийские 1967-го.
Фильм Ганзеля старательно обходит возможные острые углы (в классе, например, изначально сведены к минимуму социальные и этнокультурные противоречия, а единственный более-менее заметный конфликт у участников движения намечается лишь с местными великовозрастными панками), но все равно неизбежно приходит к выводу, что гораздо легче и органичнее объединяться против кого-то, нежели за что-то. Распространенное представление о том, что поддержка авторитаризма возможна лишь при заглушенной рефлексии собственных поступков, опровергается сценой, где ученики добросовестно пишут сочинение о том, что им дало участие в движении. Отдельно следует упомянуть роль школьной администрации в фильме: об авторитаризме и анархизме ученикам рассказывают лишь для того, чтобы они лучше усвоили преимущества демократии, а универсальным аргументом против вопросов к методике преподавания оказывается возросшая успеваемость. Формально устанавливающий справедливость финал не снимает ключевого вопроса: несложные рецепты превращения группы индивидов в подчиненную массу давно стали общим местом на теоретическом уровне, но практически оказываются по-прежнему вполне действенными.
Еще по теме
Фильм «Эксперимент» (Das Experiment), реж. О. Хиршбигель, 2001 и его англоязычный ремейк The Experiment, реж. П. Шоринг, 2010
Фильм «Сделано в СССР», реж. С. Тараховский, В. Шамшурин, 1990
Работа Ханны Арендт «Истоки тоталитаризма» (М.: Центрком, 1996)
Серия комиксов Алана Мура и Дэвида Ллойда «V значит вендетта» (М.: Азбука, 2015)
Отрывок из книги «Подчинение авторитету» социального психолога Стэнли Милгрэма
