Хеппи-энд как борьба с энтропией
Отнюдь не самым древним, но важным историческим предшественником хеппи-энда является счастливый исход античных комедий. В комедиях, в отличие от трагедий, где проблема была неразрешима и вела к гибели героя, все трудности счастливо разрешались и оказывались источником веселого настроения публики.
В целом мы можем говорить о хеппи-энде как о распространенной нарративной конвенции, восходящей к фольклору: герой «правильным способом» преодолевает испытания, в результате которых он получает награду в виде красавицы, счастливой жизни, богатства или всего этого вместе взятого. Популярный кинематограф заимствует многие фольклорные мотивы, и тем не менее в кинематографическом хеппи-энде есть нечто особенное, то, что определяется коммерческими и медийными составляющими кино.
Другими словами, хеппи-энд, как и подобные ему сюжетные развязки, — это символическая победа над энтропией, непредсказуемостью жизни и страхом смерти. Хеппи-энд в кино, как и счастливый конец в фольклорных произведениях, — это результат следования героя определенному набору правил. Если герой точно выполняет все правила — он получает награду; если пытается слукавить — должен выполнить все снова с самого начала и только тогда получить награду. И, конечно, злодей, который демонстративно правила нарушает, будет наказан и побежден. В фольклоре речь обычно идет о следовании традиции, часто уже полустертой. В популярном кинематографе правила представляют собой символические репрезентации социальных, культурных или религиозных норм.
Таким образом, зачем хеппи-энд нужен зрителю? На короткие 2–2,5 часа в темноте зрительного зала зритель погружается во вселенную, где действуют моральные правила, жизнь организована согласно простым рациональным принципам, мир познаваем, объясним, в нем торжествует справедливость и нет проблемы различения добра и зла. Это дает хорошую психологическую разгрузку, уверенность в том, что самые неразрешимые проблемы могут быть преодолены, если ты будешь добрым, честным, неподкупным, а иногда и безжалостным к врагам, недоверчивым к друзьям и тому подобное — в зависимости от тех актуальных социокультурных норм, которые распространены в обществе или навязываются ему политическими элитами.
Это особенно очевидно, если мы говорим о хеппи-энде в фильмах-катастрофах, космических или военных триллерах. На долю героя в них выпадают такие нечеловеческие испытания, и он должен преодолевать их безостановочно и с невероятной скоростью, и вот когда кажется, что шансов просто нет, наступает хеппи-энд, явление которого с некоторой натяжкой можно сравнить с античным же Deus ex machina, и герой оказывается победителем или просто выжившим. Конечно, жизненные проблемы зрителя кажутся ничтожными по сравнению с проблемами героя и теряют таким образом свою остроту. И, кроме того, зритель получает символическое уверение, что, какими бы неразрешимыми ни казались проблемы, они могут быть преодолены.
Поэтому хеппи-энд, насколько бы предсказуемым и тиражируемым ни был этот прием, никогда не надоест зрителю.
Хеппи-энд и формульный кинематограф
Часто хеппи-энд ассоциируется с формульным кинематографом, хотя он и не является неотъемлемым атрибутом последнего. Формулы — это повествовательные конвенции, которые повторяются в большом количестве произведений. Первоначально литературные, формулы стали основой особой формы кинематографа, об этом еще во второй половине прошлого века писал Джон Кавелти в своей работе «Приключение, тайна и мелодрама: формульные повествования как искусство и популярная культура» (Cawelti J. G. Adventure, mystery and romance: Formula stories as art and popular culture).
В формульных произведениях для зрителя важна не столько новизна того, что он видит, сколько, напротив, то, что он узнает и чего ожидает. Чем привлекательна подобная предсказуемость? Зачем зрителю снова и снова смотреть фильмы, каждый сюжетный поворот которых, включая запланированный с самого начала хеппи-энд, можно предугадать?
Джон Кавелти называет несколько причин популярности формульных произведений: изображаемый в фильме мир соответствует наиболее базовым, разделяемым большинством установкам и социальным нормам, но формулы всегда сглаживают конфликты, которые в жизни зрителя неразрешимы. Кроме того, формулы позволяют удовлетворить любопытство зрителя, заглянуть «на темную сторону» без переступания черты. Для этого и нужны злодеи. И наконец, формулы позволяют гибко и постепенно изменять социальные нормы: постоянное повторение с небольшими изменениями может привести к тому, что незаметно и безболезненно представления аудитории о незыблемых устоях общества подвергаются значительной трансформации. Для гармонизации всех этих сложных и неспешных процессов и существует хеппи-энд.
Повторю: хеппи-энд — это символическое оружие против непредсказуемости и хаоса, в рамках формульного кинематографа мы попадаем в познаваемый, рационально осмысляемый мир, где существует определенный набор правил, выполняя которые, вы получаете награду.
Наиболее отчетливо это можно проследить на примере мелодрамы или мюзикла. Герой или героиня, выполняя определенный набор правил, оставаясь добрыми, честными, действуя на стороне добра, будут вознаграждены богатством, любовью, высоким социальным статусом. Воображаемый мир строится в соответствии с представлениями общества о правильном поведении или правильной расстановке сил. В этом смысле произведение популярной культуры служит инструментом социального научения или политической социализации. Но не стоит забывать, что наряду с многочисленными «Золушками» жанр мюзикла представлен и такими произведениями, как «Суини Тодд», где история молодых влюбленных, заканчивающаяся традиционным хеппи-эндом, показана на фоне мрачной истории сожительства двух убийц.
Обратившись к жанру вестерна, мы увидим другой случай работы формулы.
В вестерне достигается символическое разрешение одного из наиболее напряженных конфликтов общества — конфликта между индивидуализмом и общественным благом.
Мир вестерна представлен двумя полюсами: с одной стороны полюс беззакония и «дикости», с другой — полюс цивилизованности, семейных и религиозных ценностей, порядка. Главный герой — герой-одиночка, индивидуалист — обычно находится между этими полюсами. Он может, например, быть выходцем из мира беззакония, но в конце он часто примыкает к миру цивилизации и порядка, к «обществу».
Парадокс состоит в том, что общество в вестерне обычно представлено слабыми: женщинами, стариками, детьми. Такому обществу обязательно нужен защитник, которого они и находят в лице главного героя, презирающего закон, но сильного. Таким образом, распространенное скептическое отношение к правопорядку находит выражение в формуле, примиряющей индивидуализм и общественное благо: в вестерне мир спасает не закон, а сильная личность. Кстати, сомнительный или частичный хеппи-энд многих вестернов намекает на неразрешимость центрального конфликта: часто герой или один из героев отказывается от общественных благ, любимой и так далее в пользу одинокого путешествия куда-то вдаль.
И конечно, одна из главных функций формульного кинематографа, напрямую связанная с феноменом хеппи-энда, — это возможность бегства от реальности (эскапизм). Многообразие и неразрешимость частных и глобальных проблем, отсутствие рациональных оснований жизни, хаос и непредсказуемость обстоятельств, в которые погружен зритель, отлично компенсируются простотой правил и предсказуемостью последствий действий героев формульного фильма.
Сомнительные и ложные хеппи-энды
Хеппи-энд не является непременным атрибутом популярного кинематографа. Одна из функций формульного повествования — функция расшатывания норм — приводит к отсутствию хеппи-энда в целом ряде фильмов или даже жанров.
Ярким примером такого рода является фильм нуар, или черный детектив. В основе фильма нуар лежит идея непреодолимости зла — как внутреннего, так и внешнего. Типичный герой фильма нуар выносит из трагических обстоятельств жизненный урок, ему обычно удается сохранить верность своим принципам, но он редко получает в результате символическое вознаграждение. Напротив, он в той или иной мере терпит жизненный крах, даже если злодей побежден. Только это — победа над каким-то злодеем или злодеем в себе — является пессимистическим эквивалентом хеппи-энда в фильмах нуар.
Существует и форма сомнительного хеппи-энда, казалось бы, в совершенно конвенциональных фильмах. Например, Дэвид Бордуэлл, автор книги «Искусство кино» рассматривает это явление на примере фильма Working girl (в российском прокате «Деловая женщина») — типичной истории достижения. Главная героиня поднимается по служебной лестнице с самых низов до достаточно высокого для нее положения руководителя отдела, она добивается всего, о чем мечтала: признания, дохода, любимого мужчины. Казалось бы, ничем не замутненный хеппи-энд. Но в финальной сцене, когда героиня, сидя в своем кабинете, радостно смеясь, рассказывает по телефону подруге о своих успехах, камера начинает постепенно отъезжать, и мы видим, что окно, через которое мы смотрим на главную героиню, лишь одно из тысяч совершенно одинаковых окон в безликом многоэтажном здании. Таким образом, все, к чему главная героиня так стремилась: проявить себя, стать заметной, заставить уважать свой ум и свою индивидуальность — все это ставится под лукавое сомнение последним кадром фильма, в котором героиня показана лишь как штатная единица, винтик бизнес-машины, которая постепенно закрывает от нас героиню, буквально делая ее невидимой.
Хеппи-энд и сериалы
Разница между хеппи-эндом в кино и хеппи-эндом в телевизионных сериалах или кино-франшизах определяется самим принципом серийности, в остальном принципиального расхождениями с принципами, описанными выше, практически нет. В целом можно сказать, что принцип серийности трансформирует хеппи-энд в сторону его большей непредсказуемости. Это происходит просто потому, что необходимо постоянно удерживать внимание зрителя для новых серий или сезонов.
Например, в серийных подростковых ужастиках, таких как «Кошмар на улице Вязов» или «Пятница, 13-е», каждая отдельная серия заканчивается победой главных героев над монстром, но в самом конце обязательно появится рука, торчащая из озера, зритель заметит движение якобы мертвого тела или услышит дьявольский смех и тому подобное. Это намек на то, что монстр еще не побежден и что ужас, возможно, вернется.
Вообще говоря, это отдельное мастерство: закончить серию или фильм, поставить логическую точку, разрешить конфликт, но сохранить интригу до следующей серии, ведь нам часто не интересно, что происходит после свадьбы или победы. Поэтому для совмещения хеппи-энда с принципами серийности требуются специальные сценарные, операторские или режиссерские решения. Иногда это можно сделать, перезагрузив историю с новыми героями, иногда за счет сомнительного хеппи-энда, а иногда приходится прибегать и к более сложной игре с жанрами и конвенциями.
В телевизионных сериалах, например, хеппи-энд часто приходится не на самый конец последней серии сезона: после него еще необходимо намекнуть, что проблема не разрешена, показать завязку нового действия, которое может привести к новой кульминации в следующем сезоне.
Перспективы хеппи-энда в XXI веке
Перспективы у хеппи-энда самые радужные, с ним ничего не случится, пока человечество не перестанет мечтать о бессмертии и победе над хаосом. С другой стороны, современный зритель уже ко многому привык и достаточно искушен. Например, неоднократно говорилось в последние годы, что телевидение (не российское, к сожалению) переживает сегодня настоящее возрождение. Особенно это касается телевизионных сериалов, эстетическое и техническое качество которых постоянно повышается. Телевидение сегодня — это сложная система, лишь часть которой зависит от прямых рекламных доходов, на телевидении сегодня не стыдно работать лучшим драматургам, актерам, продюсерам и режиссерам.
А эти люди любят экспериментировать. И хотя проекты с низким риском, которые приносят максимальный доход и непременным атрибутом которых является хеппи-энд, никогда не исчезнут из телевизионной программы, количество неожиданных развязок, в том числе и оригинальных сомнительных хеппи-эндов, будет расти.
Количество неожиданных и непредсказуемых хеппи-эндов будет расти, в то время как самому феномену ничто не грозит: в детских сериалах, а также в большинстве мелодрам и триллеров он останется в своей наиболее традиционной, неподвластной времени форме.
