FAQ: Социология маргинальности

Маргинальность принадлежит к тем понятиям, которые, казалось бы, у всех на слуху, у всех на устах и все знают, что это такое. Если спросить любого более или менее грамотного человека, что такое маргинал, он вам объяснит и даже приведет пример. Самые разные названия и примеры существуют для того, чтобы определить, что такое «маргинал».

1

В обыденном языке, как правило, смысл этого слова связывают с негативными коннотациями, отсылающими к понятию «эксклюзии» — недостаточного участия или полной выключенности из какого бы то ни было вида социальных институтов — экономических, политических, культурных, институтов семьи, соседской общины, религиозной и т. д. Его называют по-разному, и характеристики маргинала варьируют от самых враждебных и подозрительных («люмпены», «изгои», «бродяги», «люди без корней») до вполне нейтральных, формальных или даже сочувственных («мигранты», «апатриды», «беженцы», «изгнанники», «соотечественники»). Все это многообразие повседневных представлений о маргинале может служить подспорьем и иллюстрацией для социологического понятия, которое отражало бы специфику положения в современном обществе людей, принадлежащих к этому типу.

«Обыденная» социология (генетически взаимосвязанная со здравым смыслом) предполагает, что маргиналы — это такой социально избыточный материал, который нуждается в контроле и мониторинге; что это негативное социальное явление, которое свидетельствует о каких-то болезнях общества, о неполадках, требующих корректирующего вмешательства. В любом случае недостаток участия — это отклонение от некоторой «нормы» участия в различных социальных институтах. Хотя отклонение от нормы можно предположить и в другую сторону, не только как недостаток участия, но и как избыток этого участия — как участие не в одном, а сразу в нескольких (порой даже противоречивых) социальных институтах.

2

В социологии «маргинальность» изначально имела принципиально отличный от этого — обыденного — смысл. «Маргинал» в классической социологии — это тот, кто находится на границе группы, одновременно и принадлежа группе, и будучи способен освободиться от нее. Классическое определение маргинала восходит к понятию чужака, введенного в оборот социологической теории в начале 20-го века немецким социологом Георгом Зиммелем. В свою очередь, социологическое понятие чужака имеет в своем основании философскую категорию «инакости» и понятие «другого». Зиммель рассуждал о «чужаке» как о человеке, соединяющим в себе близость и удаленность в отношение группы. Это тот, кто физически находится в группе, но не принадлежит ей изначально, как член этой группы. Это тот, кто не разделяет историю, биографию этой группы. Тот, кто является пришельцем или тем, кто на более или менее продолжительное время остановился «в гостях» в этой группе.

Это его присутствие, как инородного тела, имеет огромное функциональное значение для группы в целом. Во-первых, благодаря чужакам группа получает возможность определить, чем она не является, кто такие «мы» и что к «нам» не относится. Чужак — это тот, кто показывает группе ее границу, воплощает в себе эту границу. Во-вторых, он обладает определенной дистанцией по отношению к группе и потому может претендовать на объективное отношение к ней. Зачастую чужаки — это те, кого предпочитают в качестве третейских судей, тех, кто может рассудить своих. Чужак, иными словами, обладает относительной, прежде всего, — пространственной — свободой от группы и всегда волен ее покинуть. По Зиммелю, самым распространенным примером чужака были евреи, включенные в различные европейские культуры.

Simmel, G. Soziologie. Untersuchungen über die Formen der Vergesellschaftung. Herausgegeben von O.Rammstedt. (Gesamtausgabe, Bd. 11).

Hrsgg. v. D.P.Frisby u. K.Ch.Köhnke. Frankfurt a.M.: Suhrkamp.

Michael Theunissen. Der Andere: Studien zur Sozialontologie der Gegenwart. Berlin: de Gruyter 1965.

3

Основываясь на таком представлении одновременности пространственной близости и удаленности чужака, последователь Зиммеля в рассуждениях о чужаке, американский классик социологии Роберт Парк, и ввел этот термин — «маргинальный человек». И если Зиммель не сосредоточивается на происхождении чужака, способах его формирования (Зиммеля интересовали главным образом его функции в отношение данной конкретной группы, от которой он мог освободиться), Парк видит чужака не просто в ситуации свободы от данной конкретной границы группы, он помещает его между границ различных групп и говорит о чужаке и маргинале, как о человеке, который несет в себе культурный конфликт столкновения различный групп, различных культур, различных обществ.

Важно отметить, что этот конфликт не является психологическим, чем-то сродни когнитивному диссонансу или чувству обделенности, невключенности, каких-то психологических неудобств, испытываемых маргиналом из-за того, что он не является полностью признанным и включенным в группу. Это практикуемая маргинальность. Она проявляется в действии, в способе действия. Конфликт осознается как принадлежность к двум и более культурам, которые между собой не совместимы, и нет возможности идентифицировать себя целиком и полностью ни с одной из них. Маргинал обречен самим своим происхождением, а зачастую и всей своей биографией, к осцилированию между различными социальными и культурными формами, особенностью его действий становится нарастающая их неопределенность и непредсказуемость, неоднозначно гарантированное следование общим нормам и правилам. Парк, безусловно, считает маргинальный тип личности гораздо более цивилизованным, продвинутым, развитым типом, предрасположенным в большей мере к переменам, более подвижным и мобильным, нежели монокультурные типы личностей.

Другой американский классик социологии — Альфред Шюц — переместил акцент в анализе маргинальности на временные параметры. Он дополняет понятие «чужак» разновидностью «вернувшийся домой» (это «свой», который долгое время отсутствовал в группе, и по возвращении обнаруживает «другую» группу). Такой маргинал тоже находится между двух групп — «тогда» и «теперь».

Robert E. Park. On Social Control and Collective Behaviour. — Phoenix Books, 1967.

4

Нынешняя социология маргинальности может быть условно подразделена на три больших области, в которых это понятие задействовано, хотя, может быть, и не всегда называется именно маргинальностью. Во-первых, это исследование эксклюзии. Речь идет о структурной маргинальности, то есть ее негативной коннотации и о проблемах преодоления и контроля за этим избыточным материалом. Как правило — это социально-экономические исследования, исследования безработицы, исследования так называемой «продвинутой городской бедноты», когда новые городские маргиналы в больших мегаполисах рассматриваются не как результат отсталости экономики города, а наоборот, как результат ее диверсификации, продвинутости.

G. Germani. Marginality. . — New Brunswick (N.J.): Transaction books, 1980.

5

Другая область, использующая в социологии это понятие — изучение культурного конфликта, так называемой культурной маргинальности, гибридности. Это междисциплинарная область на пересечении антропологии, социологии, психологии, исследующая генезис национализма, ксенофобии или ойкофобии, т. е. неприязни к своему, изучающая космополитизм, как новую форму социально-культурного общения. Поэтому использование термина «маргинальный человек» здесь существенно меняет коннотации.

6

И третья, тоже обширная область, где исследуются противоречивые идентичности — это изучение личности, социологии идентичности, идентификации. Всегда общепринято использование термина «маргинальность», порой его заменяют «неоднозначный» или «амбивалентной идентичностью», «лабильной идентичностью», когда границы этой идентичности подвижны. Существует еще большая область социологии пространства, которая точно так же рассматривает способы образования этого качества маргинальности. И здесь речь идет о границах. Когда различного рада границы приходят в движение, начиная с конкретных физических границ государств и заканчивая невидимыми культурными или субкультурными границами сообществ, различного рода социально-культурных практик.

Граница в движении — это и есть основной социальный фактор, который образует маргинальный слой и который дает нам повод говорить о том, что маргинал не всегда вопреки мнению классиков — это более цивилизованное, более предрасположенное к изменениям, восприимчивое ко всему новому существо. Порой маргинал выступает в качестве консерватора, который защищает бывшие, прежние границы, от которых зависит его идентичность. Он не хочет целиком и полностью идентифицировать себя с новыми образованиями, включаться в новые границы.

7

Перспективы исследования маргинальности в социологии связаны, прежде всего, с одной из эпистемологических проблем в социальной теории — с проблемой неопределенности. Рефлексивность в отношение собственной идентичности означает бóльшую свободу выбора среди равновозможных альтернатив и увеличение разнообразия стилей жизни. Основное противоречие современной культуры в отношение чужака/маргинала можно выразить как противоречие между возрастяющей абстрактностью коллективностей и возможностью индивида использовать это разнообразие констелляций и пересечений для собственной идентификации: выбор слишком велик — критерии выбора слишком абстрактны.

Оборотная сторона свободы маргинала и весь драматизм его ситуации проявляется в том, что Гидденс называет «existential isolation»: это не столько изоляция или отчуждение индивидов друг от друга, сколько изоляция индивидов от «моральных ресурсов», предоставляемых конкретной группой и являющихся критериями выбора. В случае рефлексирующего маргинала (излюбленный в литературе тип «изгнанника» — exile) это, скорее, — самоизоляция, нежелание приспосабливаться и ассимилироваться, стремление «оставаться вне уютного мира, населенного «своими». Двойственность маргинала заключается в том, что он, освобождаясь от привязанности к составляющим его идентичность коллективностям, остается зависимым от их определенности, от четкости оппозиций: если будет утрачена форма и конкретность этих коллективностей, то утратит смысл определение идентичности маргинала через констелляцию их форм, уникальное сочетание этих оппозиций и определенностей окажется нивелированным. Маргиналы, утратив всякие опознавательные знаки в виде границ, между которыми они себя помещают, превращаются просто в толпу, в «массы».

Z.Bauman. 2006: Liquid Times: Living in an Age of Uncertainty. Cambridge: Polity.