Неподготовленное устное общение на родном языке — это главная форма речевого поведения человека. БОльшая часть того, что мы производим на языке — и по объёму «продукции», и по продолжительности затраченного времени — это не написание текстов, не чтение вслух, не подготовленные устные выступления, а именно спонтанное говорение. Однако эта форма речевого поведения едва ли не самая трудная: за очень короткое время говорящий должен решить, что именно сказать (или, как говорят лингвисты, сформировать речевое задание), выбрать слова и конструкции, чтобы облечь свою мысль в языковую форму, передать задание анатомическим органам, отвечающим за произнесение (голосовые связки, язык, губы и прочее). Одновременно со всеми этими операциями говорящий ещё и производит оперативный мониторинг сказанного: контролирует, не произошло ли ошибки, полностью ли сказанное отвечает речевому заданию. Если его что-то не устраивает — исправляется («простите, я имел в виду не… а …»).
Говорящий может быть более умелым или менее умелым, но и самые красноречивые далеко не всегда справляются со всем комплексом необходимых для говорения операций. Чтобы помочь говорящему преодолеть эти трудности и помочь слушающему правильно понять говорящего, в языке имеются специальные средства. Чаще всего это особые слова, которые не входят в структуру предложения, не передают собственно содержания, а помогают, как говорят лингвисты, регулировать речевой поток. Например, такие слова позволяют говорящему выиграть время, если он не может сразу подобрать нужное выражение: употребляя слова «там», «как это», мы даём слушающему понять, что заняты поиском, и просим набраться терпения, пока поиск не будет завершен. Некоторые слова такого рода могут даже подсказать слушающему, к какому грамматическому классу относится проблемное слово: если мы слышим «купи эту… как её…», мы уже знаем, что нас просят, скорее, купить картошку, а не арбуз и не огурцы; в противном случае было бы «как его» или «как их». Другой класс регулирующих единиц помогает говорящему снять с себя ответственность за точность высказывания: это, например, многократно заклеймённые «типа» и «как бы». С их помощью слушающему дают понять, что выбранное выражение, возможно, не самое адекватное, но лучшего не удалось подобрать, и тем самым слушающему предлагается принять посильное участие в достраивании нужного смысла. Отдельная большая группа регулирующих единиц помогает переходить в речи от одного смыслового фрагмента к другому. Например, слово «вот» часто является сигналом того, что закончен некоторый второстепенный эпизод, и говорящий возвращается к основной линии своего рассказа. А слово «ну», наоборот, начинает фрагмент, который каким-то естественным образом предопределяется тем, что было сказано раньше («Так ты сегодня в университет не пойдёшь? Ну, приходи ко мне!»).
Легко видеть, что в класс регулирующих единиц попадают именно те слова, которые в дискуссиях о культуре речи получили ярлык «слова-паразиты». Между тем, как мы видим, слова эти играют очень важную роль в процессе порождения речи, так что этот ярлык с академической точки зрения нельзя считать справедливым. Другое дело, что неумелые говорящие часто злоупотребляют этими словами. Регулирующими единицами злоупотребляют гораздо чаще, чем полнозначными словами, поскольку последние обязательно надо встраивать в структуру предложения, а это требует дополнительных усилий и времени. Гораздо проще в проблемных точках прибегнуть к единицам, которые можно вставить в любое место в тексте, причём можно безболезненно использовать одну и ту же единицу многократно. Для лингвистов наблюдение за «словами-паразитами» в живой речи даёт бесценный материал: фактически эти слова открывают доступ в «лабораторию говорящего», позволяя обнаружить болевые точки в процессе порождения неподготовленной речи и понять, какими способами преодолеваются речевые затруднения.
