— Почему вы решили написать эту книгу?
— Благодаря случайности: несколько лет назад поездка на Сицилию (в этот остров я влюбился) совпала с чтением известной книги Стивена Рансимена «Сицилийская вечерня». Надо заметить, в истории меня всегда больше интересовали проигравшие, чем победители. Возможно, потому, что проигравшие служат олицетворением несбывшегося, альтернативного пути, иной возможности развития, нежели та, которая была избрана историей. Историю же я понимаю как открытый процесс непрерывного и не всегда сознательного, конечно, выбора, осуществляемого как отдельными людьми, так и обществом в целом. Поэтому в сицилийской коллизии меня заинтересовала фигура того, кто потерпел поражение, — Карла Анжуйского. Поскольку жизнь у него была чрезвычайно сюжетной, захватывающе интересной, понемногу вызрело решение — написать подробнее об этом человеке.
— В чем основной тезис вашей работы?
— Я, признаться, изначально в таких категориях не размышлял — хотел просто написать биографию интересной исторической личности, показать ее на фоне эпохи. Но, конечно, в ходе работы вопрос о главной мысли неизбежно возник. Я бы рассматривал свою книгу как попытку внести посильный вклад в историографию making of Europe — процесса формирования, складывания из различных географических, культурных, институциональных кусочков того, что мы называем европейской цивилизацией. В этом плане XIII век, эпоха деятельности Карла Анжуйского, — очень важный период, а сам Карл — одна из ключевых фигур, не заслуживших пока, как мне кажется, достаточного внимания историков. Я пишу во введении к «Мечу Христову» о том, что Карлу Анжуйскому несколько не повезло: живя в одно время с двумя политическими исполинами тогдашней Западной Европы — императором Фридрихом II Гогенштауфеном и собственным братом Людовиком IX Святым, — Карл в значительной степени оказался заслонен ими, хотя в действительности был крупной и вполне самостоятельной фигурой.
— Какие проблемы нуждались в освещении в первую очередь?
— Думаю, для ответа на этот вопрос достаточно просмотреть оглавление «Меча Христова». Каждая глава книги открывается так называемой «картиной» — это повествование об одном из ключевых для тогдашней Европы сюжетов или проблем, к которым оказался причастен Карл Анжуйский. Если перечислять в том порядке, в каком они изложены в книге, то это: формирование средневекового французского государства при династии Капетингов; эпопея Крестовых походов и ее закат в XIII веке; наследие норманнских завоеваний на юге Европы; острый конфликт западного и восточного христианства («латинян» и «греков»), вызванный взятием крестоносцами Константинополя в ходе Четвертого крестового похода, существованием Латинской империи, или Романии, и восстановлением Византийской империи Михаилом VIII Палеологом (1261); формирование Арагонского королевства как доминирующей державы в Западном Средиземноморье и его конфликт с Сицилийским королевством Карла Анжуйского.
— Что представляла собой Европа в тот период?
— О, это вопрос на целую книгу! И такие книги написаны — можно вспомнить хотя бы работы Жака Ле Гоффа. Я в «Мече Христове» попытался обрисовать контуры тогдашней Европы как арены, на которой действовал мой герой. Это Европа конца эпохи так называемого Высокого Средневековья. Она все еще ищет свои границы, и как раз в этом процессе Карл Анжуйский со своей сицилийской эпопеей, участием в Крестовых походах Людовика Святого и войнами с Византией сыграл заметную роль. Это Европа, с одной стороны, относительно благополучная, богатеющая, растущая, Европа процветающих торгово-ремесленных городов — прежде всего в Италии, но также и во Фландрии, Германии, Окситании, ряде других регионов. Это Европа формирующихся крупных феодальных монархий, которым предстоит сыграть важную историческую роль — в первую очередь это Французское и Английское королевства. Это Европа больших культурных достижений, Европа христианская и активно осмысляющая себя в этом качестве — достаточно вспомнить, что как раз на XIII век пришлось основание ряда ведущих католических монашеских орденов и деятельность таких Отцов Церкви, как Франциск Ассизский, святой Доминик и Фома Аквинский — последний, кстати, на закате своих дней жил и работал на юге Италии, в королевстве Карла Анжуйского.
В то же время это Европа предкризисная. Ведь в следующем, XIV веке ее ждали колоссальные испытания: эпидемия чумы — «черной смерти», погубившей, по некоторым подсчетам, более трети европейского населения, начало турецкой экспансии на Балканах, оказавшейся более долговременным фактором европейской истории, чем нашествие монголов в XIII столетии, упадок ряда традиционных центров торговли и ремесленного производства и тому подобное. Первые признаки этого кризиса ощущаются уже в конце XIII века. Так, события, связанные с «Сицилийской вечерней», несчастная война за этот остров между анжуйцами и арагонцами, затянувшаяся на многие годы, — это на самом деле первый этап данного кризиса на юге Европы.
— Какие факторы влияли на политику Карла?
— Отчасти те же, что и на политику большинства западноевропейских государей того времени, отчасти другие, определявшиеся спецификой политической карьеры самого Карла. Во-первых, это взаимоотношения с собственными подданными, обретающими все большую самостоятельность: с одной стороны, это феодальные бароны, с другой — города с их традицией коммунальных свобод (известна средневековая поговорка, касавшаяся беглых крестьян: «Городской воздух делает свободным»). Во-вторых, и в случае с Карлом Анжуйским этот фактор имел особое значение — это долгий конфликт между гвельфами и гибеллинами, то есть папским престолом и императорской властью, где Карл играл роль фактического вождя гвельфской партии, притом что его собственные взаимоотношения с папами отнюдь не всегда были идеальными. В-третьих, это фактор экспансии: Карл Анжуйский с санкции папского престола завоевал Сицилийское королевство, участвовал в двух крестовых походах, приобрел в конце жизни титул короля Иерусалимского (правда, уже почти ничего не значивший), пытался завоевать Константинополь и, возможно, основать собственную обширную империю в Центральном и Восточном Средиземноморье. Карл напрягал собственные силы и ресурсы своих подданных, действуя при этом по большей части в финансово стесненных обстоятельствах, — это и стало, как я пытаюсь показать в своей работе, одной из основных причин того поражения, которое он потерпел в результате восстания «Сицилийской вечерни».
— Каковы причины возникновения Крестовых походов? Как они повлияли на историю Европы?
— Думаю, найдется немало специалистов, которые дадут лучший, чем я, ответ на этот вопрос: я ведь по своей специализации не медиевист, для меня работа над «Мечом Христовым» — это своего рода временное вторжение в смежную область историографии. Впрочем, причины и истоки крестоносной эпопеи исследованы довольно подробно. Там действовало множество факторов: от чисто религиозных до социально-экономических вроде закрепления примогенитуры, правила наследования имущества старшим сыном, в результате чего в семьях баронов и рыцарей возник целый слой младших сыновей, не имевших значительного наследства и искавших приложения своим силам — хоть в соседских владениях, хоть за морем.
Важно понять, как менялся сам характер Крестовых походов за почти 200 лет — от знаменитого воззвания папы Урбана II на Клермонском соборе (1095), ставшего толчком к Первому крестовому походу, до Восьмого крестового похода Людовика IX в Тунис (1270), в завершении которого решающую роль сыграл Карл Анжуйский. Постепенно возрастала роль политических факторов и соответственно падала роль элементов чисто религиозных. Снижался и интерес к крестоносной эпопее, ее популярность среди различных слоев европейского общества. Яркий пример — отказ Жана де Жуанвиля, сенешаля Шампани, ближайшего соратника Людовика Святого и автора его знаменитого жизнеописания, отправиться с королем в крестовый поход в Тунис, хотя в предыдущем походе в Египет (1248) Жуанвиль участвовал и играл активную роль. При этом сенешаль открыто говорит своему господину, что не считает новый поход делом богоугодным, так как куда больше пользы Божьему делу будет от плодотворной работы дома, во Франции. И Жуанвиль был далеко не единственным, кто во второй половине XIII века мыслил именно так.
Христианская Европа получила немало выгод от Крестовых походов: появились новые торговые пути, христианство вошло в более тесное соприкосновение с исламским миром, познакомившись с плодами восточной культуры, науки, философии. В то же время крестоносцам не удалось добиться основных целей всей эпопеи — прочно закрепиться на Ближнем Востоке, надолго подчинить Святую землю своему контролю. Утремер — основанные крестоносцами небольшие ближневосточные государства, прежде всего Иерусалимское королевство, — были интересным явлением, они породили необычную культуру, в которой смешивались западные и восточные элементы, но эти государства так и не обрели стабильность и внутреннюю прочность. Оставаясь зависимыми от Европы, от регулярного прибытия подкреплений из западных стран, эти государства понемногу становились для Европы обузой, поскольку обстановка в самой Европе изменилась: относительно благополучный XIII век снизил число тех, кто был готов рисковать жизнью, воюя с сарацинами за морем. Пожалуй, если бы не уникальное религиозное рвение Людовика Святого, крестоносная эпопея сошла бы на нет еще раньше.
— Как позиция римского престола влияла на зарубежную политику европейских государств?
— Папство оставалось одним из важнейших факторов политической жизни Европы на протяжении всего Средневековья. В ту эпоху, которая описывается в моей работе, папы ведут напряженную борьбу с императорской властью в лице Фридриха II Гогенштауфена и его ближайших потомков и наконец добиваются победы. Эту победу приносит Карл Анжуйский, который побеждает, действуя в качестве папского вассала, вначале внебрачного сына покойного императора Фридриха Манфреда Сицилийского (1266), а затем внука Фридриха Конрадина (1268). И тут проявляет себя невероятная ирония истории: одержав победу над гибеллинами, казалось бы, навсегда сломавшую хребет этой политической силе, надолго ослабив Священную Римскую империю, папство становится заложником тех сил, которые само вывело на политическую арену. Это, с одной стороны, Карл Анжуйский, который в 1270-е годы приобретает столь большой вес, что становится не только королем Неаполя и Сицилии, но и фактическим властителем почти всей Италии. С другой стороны, это французская монархия, роль которой постепенно трансформируется: из защитницы папских интересов, «любимой дочери церкви» она становится де-факто покровительницей папства. Мартин IV, вступивший на папский престол в 1281 году, был креатурой Карла Анжуйского, который, в свою очередь, оказывал большое влияние на своего племянника, французского короля Филиппа III Смелого.
Впоследствии Франция продолжала доминировать в сложившемся союзе с римской курией, где все большее влияние приобретали французские кардиналы. Попытка папы Бонифация VIII играть более независимую роль и противостоять налогообложению духовенства во Франции привела к его драматическому столкновению с Филиппом IV Красивым (1303), гибели самого понтифика и началу периода так называемого Авиньонского пленения пап (1309–1378). Таким образом, определенное динамическое равновесие, в котором находилась европейская политика благодаря противостоянию пап и императоров, то обострявшемуся, то утихавшему в XI–XIII столетиях, сменилось относительным упадком политической роли папства и выходом на передний план западных монархий, которые можно назвать протонациональными государствами, — в первую очередь Французского королевства. Роль Карла Анжуйского в этом процессе трудно переоценить.
— Можно ли назвать Крестовые походы религиозными войнами?
— Крестовые походы — явление комплексное. Там, как я уже говорил, отвечая на один из предыдущих вопросов, сочетались чисто религиозные, психологические, социально-экономические и политические факторы. Рассматривать какие-либо из них в отрыве от других — значит недопустимо упрощать ситуацию.
— Изменилась ли социальная картина Европы в связи с Крестовыми походами? Какое влияние оказали Крестовые походы на дальнейшее культурное развитие Европы?
— Ответ на оба вопроса один: да, безусловно. В каком-то смысле Крестовые походы сделали Европу Европой. Я имею в виду то, что эти международные военно-политические и религиозно-идеологические предприятия — я бы предложил такое определение Крестовых походов — впервые в столь значительной мере свели воедино представителей самых разных европейских народов и стран. Государства крестоносцев на Ближнем Востоке стали своего рода культурным плавильным котлом, хотя доминирование французского элемента чувствовалось — недаром и мусульмане, и византийцы скопом называли всех западных пришельцев франками. Католический мир через Крестовые походы, сколь бы неоднозначным и жестоким ни был этот опыт (романтического, рыцарского в возвышенном моральном значении этого слова в истории Крестовых походов на самом деле немного, крови и грязи куда больше), осознавал самого себя как пестрый, но все же единый социальный организм. С другой стороны, крестоносцы сталкивались с другим миром, даже двумя — византийским и мусульманским, и эти контакты вели не только к столкновениям на поле брани, но и к культурному взаимопроникновению. Общеизвестно влияние на европейскую науку и искусство, оказанное крестоносной эпопеей. С социально-экономической точки зрения речь идет об эпохе последнего взлета Средиземноморья как региона наиболее интенсивной торгово-экономической активности: в XIV–XV веках в связи с экспансией Османской империи многие торговые пути на Восток окажутся перекрыты, а еще позднее открытие Америки и морского пути в Индию выведет европейцев на океанские просторы, в сравнении с которыми бывшее римское Mare Nostrum покажется небольшой лужицей.
Особое значение в рамках крестоносной эпопеи, на мой взгляд, имеют отношения с Византией. Хотя Первый крестовый поход начался как реакция западного мира на призыв о помощи против мусульман, направленный византийским императором Алексеем I Комнином, крестоносцы и византийцы так и не сумели найти долговременный modus vivendi, устраивавший обе стороны. Отношения христианского Запада и христианского Востока все время балансировали между союзом и конфликтом. XIII век принес драматические события: захват и разграбление Константинополя крестоносцами, почти эфемерное существование основанной ими Латинской империи, ее крах при полуанекдотических обстоятельствах, сопутствовавших взятию Константинополя войском никейского императора Михаила Палеолога в 1261 году, и, наконец, неудачная Лионская уния католической и православной церквей (1274). Именно XIII век стал временем окончательного разделения христианского мира на две половины, что имело весьма существенные последствия для дальнейшей истории Европы. И здесь роль Карла Анжуйского, последовательного противника Византии, опять-таки была очень заметной, хотя вряд ли конструктивной.
