Благодаря Фрейду в литературе хорошо описан феномен «жуткого». Жуть — это ощущение, которое появляется у вас, когда что-то до боли знакомое вдруг открывается с неизвестной стороны — предстает в облике чего-то зловещего и непонятного. Как если бы вы протянули руку, чтобы погладить свою кошку, и вдруг поняли, что это не ваша кошка (да и не кошка вовсе). Фрейд обратил внимание на этимологию «жуткого» в немецком языке — unheimlich, дословно «недомашнее». Австралийский исследователь Скотт Маккуайр распространил фрейдовскую теорию жути на современные города — города, которые уже не являются тем, чем кажутся, и которые стремительно перестают быть домом для своих жителей.
Скотт Маккуайр — австралийский медиатеоретик, по заказу Австралийского исследовательского комитета изучающий важный вопрос: что будет, если разместить на городских площадях множество гигантских экранов. К счастью, его новая книга «Медийный город» не об этом. А о том, как изменение городского пространства связано с техническим прогрессом.
В начале прошлого столетия эта связь воспринималась буквально: город-конвейер, город-машина, город-робот (как показано это в фильме «Метрополис» Фрица Ланга, 1927). Казалось, что развитие техники непременно уничтожит городскую рутину, подчинит ее машинному ритму. Но вот прошло сто лет, и вместо унифицированных домов и людей мы видим хипстеров, фотографирующихся на фоне обшарпанных городских зданий, обилие стрит-арта и перегрузку пространства медийными образами. Технический прогресс пошел другим путем — сегодня его символ не город-конвейер, а городское селфи. Что это означает для социологии города? Мы уже не можем представлять отношения между техническим прогрессом и городом как отношения палача и жертвы. На смену старой идее о том, что непривычное убивает знакомое (со знаком плюс, как в классических утопиях, или со знаком минус, как в антиутопиях ХХ века), приходит иной троп: непривычное прикидывается знакомым, знакомое удваивается (как в медийных образах городского пространства), становясь незнакомым. Логика медийного города — логика удвоения пространства в его репрезентации. Это логика не парадокса, а тавтологии.
Книга Маккуайра приятно выделяется на фоне мутного потока литературы по медиатеории. Автор не пытается подражать Маршаллу Маклюэну, не делает сенсационных заявлений, не прибегает к дешевым риторическим приемам. Его кумир — тонкий наблюдатель Вальтер Беньямин, точно передавший в своих эссе дух первой половины ХХ века. Маккуайр надеется проделать то же самое с нашим временем. Но оригинальность его замысла не в этом, а в удивительном проекте — археологии городской образности. Например, Маккуайр прослеживает те изменения, которые вносит изобретение фотографии в городской ландшафт: фото Парижа не просто фиксируют его «османизацию», сам барон Осман — порождение духа фотографии. Другой пример: Маккуайр показывает, как утверждение «взгляда на город сверху» связано с прогрессом военных технологий — после ковровых бомбардировок Роттердама и Дрездена города перестают восприниматься как-то, что нужно занять, но исключительно как-то, что нужно уничтожить.
У книги Маккуайра есть только один недостаток. Для популярного издания она написана довольно сложным языком («Пространство отношений — это амбивалентная пространственная конфигурация, возникающая, когда аксиоматический характер социального пространства устраняется в пользу активного формирования гетерогенных пространственных связей, соединяющих личное с глобальным»), а для научного она «обо всем понемногу». Тем не менее, я уверен, в России Скотт Маккуайр найдет своего читателя — настолько созвучно то, что он пишет, тому, что мы видим ежедневно на улицах своих городов.
